Коротков, Василий Иванович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Василий Иванович Коротков
Дата рождения

9 мая 1918(1918-05-09)

Место рождения

село Коровка, Сапожковский уезд, Рязанская губерния, РСФСР[1]

Дата смерти

31 декабря 1985(1985-12-31) (67 лет)

Место смерти

Москва

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

Мотострелковые войска

Годы службы

1938—1946

Звание гвардии

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Часть

89-й стрелковый полк
23-я стрелковая дивизия

Командовал

Командир расчёта 76-мм пушки

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Василий Иванович Коротков (9 мая 1918 года, село Коровка, Рязанская губерния — 31 декабря 1985 года, Москва) — участник Великой Отечественной войны, командир расчёта 76-мм пушки, гвардии сержант, полный кавалер Ордена Славы.





Детство и юность

Родился в селе Коровка[1], где начал учиться в школе. После окончания пяти классов работал учеником слесаря-водопроводчика в домоуправлении, затем — слесарем на московском заводе «Красный богатырь».

Военная служба. Великая Отечественная война

В 1938 году был призван в Красную Армию. Службу проходил в строительном батальоне трактористом в городе Иман (ныне — Дальнереченск Приморского края). С началом Великой Отечественной войны неоднократно писал рапорты о направлении на фронт, но получал отказ.

В действующей армии с января 1943 года. Весь боевой путь прошёл в составе 89-го стрелкового полка 23-й стрелковой дивизии заряжающим, наводчиком, командиром 76-мм орудия.

Боевое крещение получил осенью 1943 года в боях за освобождение Гомельской области Белоруссии. Отличился под городом Туров летом 1944 года. Заменив раненого наводчика, прямой наводкой уничтожил 3 огневые точки противника. Награждён медалью «За отвагу». Член ВКП(б)/КПСС с 1944 года.

28 августа 1944 года в бою за город Кобрин (Брестская область Белоруссии) ефрейтор Коротков вместе с расчётом уничтожил 2 дзота, 6 пулемётных точек и группу вражеских солдат, чем способствовал выполнению боевой задачи стрелковым подразделением.

Приказом от 17 октября 1944 года ефрейтор Коротков Василий Иванович награждён орденом Славы 3-й степени (№ 344814).

После освобождения города Бреста дивизия была выведена из боев и доукомплектована. После короткого отдыха дивизию перебросили в Латвию, где её подразделения приняли участие в Рижской наступательной операции в составе 3-го Прибалтийского фронта. В октябре 1944 года дивизия участвовала в освобождении населённых пунктов Куршенай, Мажейкяй, Вайнёде в составе 4-й ударной армии 1-го Прибалтийского фронта. Вскоре дивизию вновь перевели в состав 1-го Белорусского фронта, который вёл военные действия на территории Польши.

14 января 1945 года, при прорыве обороны противника в районе населённого пункта Остроленка (южнее города Варшава, Польша) ефрейтор Коротков в составе расчёта уничтожил 4 огневые точки и группу гитлеровцев.

Приказом от 27 марта 1945 года ефрейтор Коротков Василий Иванович награждён орденом Славы 2-й степени (№ 29129).

После форсирования реки Одер командир 76-мм пушки Коротков участвовал в боях за город Берлин. 24 апреля сержант Коротков с расчётом находился в боевых порядках пехоты. Артиллеристы уничтожили 5 пулемётных точек, пушку и нанесли значительный урон живой силе противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года за исключительное мужество, отвагу и бесстрашие, проявленные в боях с гитлеровскими захватчиками, гвардии сержант Коротков Василий Иванович награждён орденом Славы 1-й степени (№ 637). Стал полным кавалером ордена Славы.

Последние годы жизни

В 1946 году был демобилизован. Вернулся в Москву. Работал старшим диспетчером управления автотранспорта Министерства среднего машиностроения. Скончался 31 декабря 1985 года. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище (участок 10).

Награды

См. также

Напишите отзыв о статье "Коротков, Василий Иванович"

Примечания

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13406 Коротков, Василий Иванович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Коротков, Василий Иванович


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.