Коротчаево
| Микрорайон города Новый Уренгой
Коротчаево
Показать/скрыть карты
|
Коротча́ево — бывший посёлок городского типа в Пуровском районе Ямало-Ненецкого автономного округа, ныне микрорайон города Новый Уренгой.
Микрорайон расположен недалеко от левого берега реки Пур напротив впадения в него реки Большой Хадырьях и недалеко от впадения в него реки Ямсовей. Находится в пограничной зоне.
Содержание
История
Посёлок назван в честь Дмитрия Ивановича Коротчаева, Героя Социалистического Труда.
20 декабря 1982 года получил статус посёлка в составе Пуровского района. 23 августа 1983 года передан в административное подчинение Новоуренгойскому горсовету.
Согласно закону ЯНАО № 107-ЗАО от 16.12.2004 года посёлки Коротчаево и Лимбяяха прекратили своё существование как административно-территориальные единицы и вошли в состав города Новый Уренгой.
Транспорт
Коротчаево находится на автодороге «Сургут — Новый Уренгой».
Станция Коротчаево является самой крупной железнодорожной станцией в Ямало-Ненецком автономном округе. Конечная станция Северного широтного хода.
В Коротчаево находится Уренгойский речной порт.
Население
| Численность населения, чел. | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| 1989 | 2002 | ||||
| 1966 | 6998 | ||||
Напишите отзыв о статье "Коротчаево"
Литература
- Административно-территориальное деление Тюменской области (XVII-XX вв.). Тюмень, 2003. 304 с. — ISBN 5-87591-025-9
Источник
Данные основаны по карте № 94 автодорожного атласа «Россия и ближнее зарубежье», 2002, ISBN 985-409-047-7
|
Это заготовка статьи по географии Ямало-Ненецкого автономного округа. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Коротчаево
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.
Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
