Корреджо

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Корреджо
итал. Correggio
Имя при рождении:

Антонио Аллегри

Дата рождения:

ок. 1489

Место рождения:

Корреджо

Дата смерти:

1534(1534)

Место смерти:

Корреджо

Жанр:

историческая живопись

Стиль:

маньеризм

Покровители:

Вероника Гамбара

Влияние на:

Барбара Лонги

Работы на Викискладе

Антонио да Корреджо (собственно Антонио Аллегри; итал. Correggio; Antonio Allegri; около 1489, Корреджо, Эмилия — около 5 марта 1534, там же) — итальянский живописец периода Высокого Возрождения.





Биография

Работал в городах Парме и Корреджо, от которого получил своё прозвище. Пользовался покровительством графини Корреджо поэтессы Вероники Гамбары, рекомендовавшей его мантуанскому герцогу.

Испытал воздействие Андреа Мантеньи, Леонардо да Винчи, Рафаэля, Микеланджело, Доссо Досси. Исполненные мягкой грации и интимного очарования произведения Корреджо отражают постепенную утрату героических ренессансных идеалов, сложение новых художественных форм и принципов. В монументальной живописи Корреджо игривая лёгкость и декоративное изящество (росписи в монастыре Сан-Паоло в Парме, между 1517 и 1520 годами) сменяются поисками динамической экспрессии: в росписях церкви Сан-Джованни Эванджелиста (1520—1523) и собора (1526—1530) в Парме сложные ракурсы и устремленная вверх вихреобразная композиция предвосхищают пространственные эффекты эпохи барокко.

Станковые композиции Корреджо, проникнутые праздничным светским духом, отличаются интимной мягкостью образов, эффектностью грациозных поз и движений, динамической асимметрией композиции, светлым, нарядным, прихотливо-изменчивым колоритом («Мадонна со святым Франциском», 1514—1515, «Мадонна со святым Георгием», 1530—1532 годы, — обе в Картинной галерее, Дрезден; «Обручение святой Екатерины», Лувр, Париж). В целях усиления эмоционального звучания образов Корреджо иногда прибегает к эффектам контрастного ночного освещения («Поклонение пастухов», или «Ночь», около 1530, Картинная галерея, Дрезден).

Произведения Корреджо на мифологические темы («Даная», около 1526 года, Галерея Боргезе, Рим; «Похищение Ганимеда», около 1530 года, Художественно-исторический музей, Вена) отмечены утончённым гедонизмом и эротикой, гибкостью композиционных решений.

См. также

Напишите отзыв о статье "Корреджо"

Примечания

Литература

  • Bodmer Н., Correggio und die Malerei der Emilia, W., 1942.
  • Bianconi P., Tutta la pittura del Correggio, Mil., 1953.
  • L’opera completa del Correggio, Mil., 1970.

Отрывок, характеризующий Корреджо

– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.