Корсаков, Георгий Аркадьевич
Поделись знанием:
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
| Георгий Аркадьевич Корсаков | |||
| Дата рождения | |||
|---|---|---|---|
| Место рождения | |||
| Дата смерти | |||
| Место смерти | |||
| Принадлежность | |||
| Род войск | |||
| Звание |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение | ||
| Награды и премии |
| ||
Георгий Аркадьевич Корсаков (1901 — 1984) — 2-й заместитель начальника Главного управления строительства Дальнего Севера НКВД СССР, генерал-майор[1] (1945). Участник Большого террора, один из основных ответственных за гибель парохода «Индигирка».
Содержание
Биография
В 1938 сотрудник Рославльской оперативной группы при Управлении НКВД по Смоленской области.
В результате фальсификации дела на вышеперечисленных советских граждан, 72 человека по постановлению тройки УНКВД Смоленской области были расстреляны. Наиболее активную роль в фальсификации материалов данного дела играли следующие бывшие работники Рославльской опергруппы.[2]
В 1941 заместитель начальника Главного управления строительства на Дальнем Севере (ГУСДС) НКВД СССР.[3] Затем заместитель И. Ф. Никишова, как и большинство в то время, погашал облигации государственного займа[4] помогая Фонду обороны.
Звания
- 03.02.1937, лейтенант государственной безопасности;
- 28.10.1939, старший лейтенант государственной безопасности;
- 21.02.1945, комиссар государственной безопасности;
- 09.07.1945, генерал-майор.
Награды
- 17.01.1943, Орден Ленина;[5]
- Медали.
Напишите отзыв о статье "Корсаков, Георгий Аркадьевич"
Литература
- Илькевич Н. Фальсификация следствия органами госбезопасности в 1937-1938 гг. 2013.[6]
- Третьяков М. В. Авиация Дальстроя в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 годы) // Идеи, гипотезы, поиск... : [сб. ст. по материалам 14-й науч. конф. аспирантов, соискателей и молодых исследователей Сев.-Вост. гос. ун-та] / Федерал. агентство по образованию, Сев.-Вост. гос. ун-т. - Магадан, 2007. - Вып. 14. - С. 67-74. : табл. - Библиогр.: с. 74.
- Костеша В. З. Гибель «Индигирки». Стр.: 160, 2007. ISBN 590361504X, ISBN 9785903615049.
Примечания
- ↑ [tzem.info/person/info/2795_korsakov_georgij_arkadevich Хроника великой войны » Участники » Корсаков, Георгий Аркадьевич » Биография]
- ↑ [gorodnica.livejournal.com/25461.html gorodnica - «72 человека были незаконно расстреляны…»: К 75-летию Большого террора в СССР. Часть 32]
- ↑ [ru.wikisource.org/wiki/%D0%A0%D0%B0%D1%81%D0%BF%D0%BE%D1%80%D1%8F%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%BF%D0%BE_%D0%94%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D1%81%D1%82%D1%80%D0%BE%D1%8E_%D0%BE%D1%82_13.08.1941_%D0%B3._%E2%84%96_366_%D0%9E%D0%B1_%D0%BE%D1%82%D0%BA%D1%80%D1%8B%D1%82%D0%B8%D0%B8_%D0%B2%D1%80%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%B4%D0%B2%D0%B8%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%BF%D0%BE%D0%B5%D0%B7%D0%B4%D0%BE%D0%B2_%D0%BF%D0%BE_%D0%B6%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%B7%D0%BD%D0%BE%D0%B9_%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B3%D0%B5_%D0%9C%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D0%B4%D0%B0%D0%BD_%E2%80%94_%D0%A5%D0%B0%D1%81%D1%8B%D0%BD Распоряжение по Дальстрою от 13.08.1941 г. № 366 Об открытии временного движения поездов по железной дороге Магадан — Хасын — Викитека]
- ↑ [www.magadangorod.ru/index.php?newsid=20896 Военная летопись Колымы. Магадан в годы войны » Мэрия города Магадана]
- ↑ [samlib.ru/g/glushenko_a_g/kolymskij_hronograf-02.shtml Глущенко Александр Григорьевич. Колымский хронограф. Часть 2. 1941–1953 гг]
- ↑ listsbook.memo.ru/books/ilkevichfalsifikacija/ilkevichfalsifikacija.pdf
Ссылки
- [rosgenea.ru/?alf=11&page=3&serchcatal=%CA%EE%F0%F1%E0%EA%EE%E2&radiobutton=4 Центр генеалогических исследований]
| ||||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи о военном деятеле. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Корсаков, Георгий Аркадьевич
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
