Рамболт, Кортни

Кортни Рамболт
Гражданство	Великобритания Великобритания
Дата рождения	26 июля 1969(1969-07-26) (54 года)
Место рождения	Лондон, Англия
Рост	185 см
Вес	104 кг
Карьера
Позиция	разгоняющий
Статус	завершил карьеру
Медали
Олимпийские игры Бронза Нагано 1998 четвёрки
Последнее обновление: 4 января 2012

Кортни Орвилл Рамболт (англ. Courtney Orville Rumbolt , 26 июля 1969, Лондон, Англия) — британский бобслеист, разгоняющий, выступавший за сборную Великобритании в 1990-х годах. Бронзовый призёр зимних Олимпийских игр 1998 года в Нагано.

Биография

Кортни Рамболт родился 26 июля 1969 года в Лондоне. С юных лет увлёкся спортом, занимался лёгкой атлетикой, бегал спринт. На юношеском чемпионате мира 1988 года завоевал бронзовую медаль в эстафете 4x100 м, стремился принять участие в летних Олимпийских играх 1992 года в Барселоне, но не попал в финальный список вызванных на эти соревнования атлетов. С этого момента решил сменить профиль и в качестве разгоняющего присоединился к национальной команде по бобслею, где долгое время был членом ведущего четырёхместного экипажа Великобритании, возглавляемого пилотом Марком Таутом.

После того как Тоут в 1996 году был дисквалифицирован из-за употребления запрещённых веществ, Рамболт перешёл в команду Шона Олссона, вместе с ним поехал защищать честь страны на Олимпийские игры 1998 года в Нагано. Их четвёрке удалось добраться до третьего места и завоевать тем самым бронзовые медали, которые в итоге всё же пришлось разделить со сборной Франции, показавшей точно такое же время. С 1964 года это первая медаль Великобритании в бобслее, выигранная на Олимпийских играх.

Ссылки

• [www.fibt.com/index.php?id=109 Список призёров чемпионата мира на официальном сайте FIBT]  (англ.)
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ru/courtney-rumbolt-1.html Кортни Рамболт]  (англ.) — результаты олимпийских выступлений на sports-reference.com

Отрывок, характеризующий Рамболт, Кортни

После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.