Кортюм, Фридрих

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Иоганн Фридрих Кристоф Кортюм (нем. Johann Friedrich Christoph Kortüm; 24 февраля 1788, Айхгорст (Мекленбург), — 4 июня 1858, Гейдельберг) — немецкий историк.

Профессор в Базеле, Берне и Гейдельберге. Написал: «Friedrich I mit seinen Freunden und Feinden» (Aapay, 1818); "Kleon der Demagoga (1819); «Zur Geschichte Hellenischer Staatsverfassungen, hauptsächlich während des Pelopon. Krieges» (Гейдельб., 1821); «Ensstehungs-geschichte der freistädtischen Bünde im Mittelalter» (Цюрих, 18271829); «Die Geschichte des Mutelalters» (Берн, 18361837); «Römische Geschichte» (Гейдельберг, 1843); «Entstehungsgeschichte des Jesuitenordens» (Мангейм, 1843); «Rückbick auf Pestalozzi» (1846); «Geschichte Griechenlands von der Urzeit bis zum Untergang des Archäische Bundes» (Гейдельберг, 1854). После смерти Кортюма Рейхлин-Мельдегг опубликовал его «Geschichte Europas im Uebergang vom Mittelalter zur Neuzeit» (Лпц., 18601861) и «Geschichtliche Forschungen im Gebiete des Alterlhums, des Mittelalters und der Neuzeit» (Лпц. и Гейдельб., 1863).

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Напишите отзыв о статье "Кортюм, Фридрих"

Отрывок, характеризующий Кортюм, Фридрих

Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.