Корякин, Михаил Михайлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Михаил Корякин

В роли хана КончакаКнязь Игорь» А. Бородина)
Основная информация
Полное имя

Михаил Михайлович Корякин

Дата рождения

12 (24) марта 1850(1850-03-24)

Место рождения

с. Кочеток, Харьковская губерния, Российская империя

Дата смерти

18 (30) января 1897(1897-01-30) (46 лет)

Место смерти

Санкт-Петербург,
Российская империя

Профессии

оперный певец

Певческий голос

бас

Коллективы

Мариинский театр

Михаил Михайлович Корякин (12 или 19 (24 или 31) марта 1850, с. Кочеток, Чугуевского уезда Харьковской губернии (близ Чугуева) — 18 (30) января 1897, Санкт-Петербург) — русский оперный певец-бас.



Биография

Закончив медицинский факультет Московского университета, Корякин в 1874 поступил в Московскую консерваторию, где занимался пением под руководством профессора госпожи А. Александровой-Кочетовой, а драматическим искусством под руководством Самарина.

В 1878 был принят в труппу московского Большого театра, спустя месяц переведен в петербургский Мариинский театр (дебютировал в партии Сусанина — «Жизнь за Царя» М. Глинки), где выступал до конца жизни.

Будучи солистом «Мариинки», в 1880 году совершенствовался в Милане у А. Буцци и Ф. Ронкони.

Творчество

Корякин обладал могучим голосом; он был особенно хорош в русских бытовых ролях.

В репертуар Корякина входило 38 опер, лучшая роль Корякина — Сусанин в «Жизни за Царя».

Другие партии: Кончак — 1-й исполнитель («Князь Игорь»), Тибо («Орлеанская дева»), Колчин («Купец Калашников»), Бермята («Снегурочка»), Фехердин («Кавказский пленник»), Ордгард («Гарольд»); Чуб («Ночь перед Рождеством»), Иван Грозный («Псковитянка», 3-я ред.), Кичига («Чародейка»), Митька («Князь Серебряный» Г. Казаченко), Архип («Дубровский»); Монтероне («Риголетто»); Джеронимо («Тайный брак»), Клеомер («Эсклармонда»), Раймондо («Риенци»); Фарлаф («Руслан и Людмила»), Светозар, Мельник («Русалка» А. Даргомыжского); Илья («Вражья сила»); Старик-странник, Дед Мороз, Дон Базилио («Севильский цирюльник» Дж. Россини); Марсель («Гугеноты»); Рамфис; Пьетро; Гудал («Демон» А. Рубинштейн); Добрыня Никитич («Рогнеда»); Элиаким, Гремин («Евгений Онегин»), Бибиена; Вальтер («Вильгельм Телль»); Захарий, Великий инквизитор.

Напишите отзыв о статье "Корякин, Михаил Михайлович"

Литература


Отрывок, характеризующий Корякин, Михаил Михайлович

– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.