Косиор, Станислав Викентьевич

Станислав Викентьевич Косиор Stanisław Kosior<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Секретарь ЦК КП Украины
30 мая 1919 — 17 ноября 1920
Предшественник:	Эммануил Квиринг
Преемник:	Вячеслав Молотов
Секретарь Зафронтового бюро ЦК КП Украины
5 июля 1919 — 10 декабря 1919
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Генеральный секретарь ЦК КП Украины
14 июля 1928 — 23 января 1934
Предшественник:	Лазарь Каганович
Преемник:	должность упразднена; он же как первый секретарь ЦК КП Украины
Первый секретарь ЦК КП Украины
23 января 1934 — 27 января 1938
Предшественник:	должность учреждена; он же как Генеральный секретарь ЦК КП Украины
Преемник:	Никита Хрущёв
Заместитель председателя Совета народных комиссаров СССР
19 января 1938 — 3 мая 1938
Глава правительства:	Вячеслав Молотов
Председатель Комиссии советского контроля при Совнаркоме СССР
19 января 1938 — 3 мая 1938
Глава правительства:	Вячеслав Молотов
Предшественник:	Николай Антипов
Преемник:	Захар Беленький
Рождение:	6 (18) ноября 1889(1889-11-18) Венгрув, Седлецкая губерния, Царство Польское, Российская империя (ныне — Мазовецкое воеводство, Польша)
Смерть:	26 февраля 1939(1939-02-26) (49 лет) Москва, СССР
Награды:

Станисла́в Вике́нтьевич Косио́р (польск. Stanisław Kosior; 6 [18] ноября 1889 года, Венгрув, Седлецкая губерния, Царство Польское, Российская империя (ныне — Мазовецкое воеводство, Польша) — 26 февраля 1939 года, Москва, СССР) — советский партийный и государственный деятель. Генеральный секретарь Коммунистической партии Украины, заместитель председателя правительства СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б). Некоторые политические силы на Украине считают его одним из главных организаторов украинского голодомора 1932—1933 годов.

Член РСДРП(б) с 1907 года. Член ВЦИК, ЦИК СССР и его Президиума. Депутат ВС СССР с 1937 года.

Биография

Станислав Косиор родился в городе Венгрув тогдашней Седлецкой губернии (ныне Мазовецкое воеводство, Польша) в семье фабричных рабочих. Поляк. В семье было 5 братьев (по старшинству): Станислав, Владислав, Иосиф, Казимир, Михаил, а также сестра Софья. По крайней мере четверо из них (кроме младшего Михаила) стали революционерами-подпольщиками. Закончив в 1902 году заводское Сулинское начальное училище, Станислав устроился слесарем на Сулинский завод.

В ноябре 1905 года он участвовал в заводских забастовках. В 1907 году вступил в РСДРП и с 1908 по 1911 год возглавлял Сулинскую организацию партии. В 1910 году им был создан кружок футболистов, служивший прикрытием подпольной работы и завоевавший популярность в массах. Четырежды он подвергался краткосрочным арестам, а в 1911 году был административно выслан в Екатеринославскую губернию. С 1912 по 1914 год находился на нелегальной работе в Харькове, Киеве, Полтаве. Осенью 1914 года был среди организаторов Киевского комитета РСДРП(б), а после его провала — с 1915 года в Москве. В том же году его сослали на три года в Иркутскую губернию.

После Февральской революции переехал в Петроград, где работал в партийной организации Нарвско-Петергофского района, затем был членом Петербургского комитета большевиков в Исполнительной комиссии. В октябре 1917 года — комиссар Петроградского ВРК. В период заключения Брестского мира примыкал к «левым коммунистам».

Советский период

Один из организаторов КП(б) Украины в 1918 году. С марта 1918 народный секретарь (нарком) финансов Украины, с апреля член Оргбюро по созыву I съезда КП(б)У. В августе 1918 года руководил нелегальной партийной работой на Украине, оккупированной немецкими войсками. С ноября 1918 по февраль 1919 года секретарь подпольного Правобрежного (Киевского) областного комитета КП(б)У.

С мая 1919 по декабрь 1920 года — секретарь ЦК КП(б) Украины, с дек. 1919 член ЦК КП(б)У, в июле — декабре 1919 года возглавлял также Зафронтовое бюро ЦК КП(б)У. С момента основания (1921 год) Всеукраинской комиссии по истории Октябрьской революции и Компартии Украины (Истпарт) являлся её членом. С 1922 года по 1925 — секретарь Сиббюро ЦК РКП(б). Член ЦК ВКП(б) с 1924 года (кандидат с 1923).

С 1925 по 1928 год — член Оргбюро и секретарь ЦК ВКП(б). С 1928 по 1938 год — генеральный (с 1934 — первый) секретарь ЦК КП(б)У. Насаждал собственный мини-культ личности. Среди его задач была коллективизация сельского хозяйства на Украине, после которой последовал голод 1932—1933 годов.

Обратите серьёзнейшее внимание на Украину. Чубарь своей разложенностью и оппортунистическим нутром и Косиор своей гнилой дипломатией (в отношении ЦК ВКП) и преступно-легкомысленным отношением к делу — загубят в конец Украину. Руководить нынешней Украиной не по плечу этим товарищам. У меня создалось впечатление (пожалуй, даже убеждение), что придется снять с Украины обоих, — и Чубаря и Косиора.

— Сталин в шифровке Кагановичу и Молотову 2.7.1932

Был членом редколлегии первого издания Малой Советской Энциклопедии, вышедшей в 1928—1931 годах.

В 1930 году Косиор вошёл в состав Политбюро ЦК ВКП(б) (кандидат с 1927). Член Президиума ЦИК СССР. В 1935 году получил орден Ленина «за выдающиеся успехи в области сельского хозяйства». В январе 1938 года стал заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР и председателем Комиссии советского контроля при СНК СССР. К этому периоду относится участие Косиора в визировании так называемых сталинских расстрельных списков. Им подписано меньше всех — пять.

Коммунист,— говорил Косиор на пленуме Донецкого обкома партии 28 мая 1935 года,— как передовой человек, должен быть со всех точек зрения на голову выше беспартийного. Для того, чтобы иметь твердое мнение, чтобы не колебаться при решении тех или иных вопросов, он должен быть грамотным, образованным всесторонне и особенно образованным в партийном отношении, основательно знать нашу марксистско-ленинскую теорию

3 мая 1938 года Косиор был лишён всех партийных постов и арестован. Ему предъявили обвинение в принадлежности к так называемой «Польской военной организации».

Жена С. Косиора рассказала Р. Г. Алихановой, что, не сумев сломить её мужа пытками, палачи привели в комнату, где шло следствие по делу 16-летней дочери Косиора. Её изнасиловали на глазах отца. После этого Косиор подписал все «показания», а его дочь, выпущенная из тюрьмы, покончила с собой, бросившись под поезд.

26 февраля 1939 года он был приговорён к расстрелу. Приговор приведён в исполнение в тот же день В. М. Блохиным.

После смерти Сталина Косиор был реабилитирован советским правительством 14 марта 1956 года.

13 января 2010 года Апелляционный суд Киева признал Косиора одним из организаторов «геноцида на Украине в 1932—1933 годах».

Память

• Киевская радиостанция носила имя Косиора
• Город Апостолово (Днепропетровская область) с 1936 по 1938 год носил название «Косиорово».
• Апостоловский район (Днепропетровская область) с 1936 по 1938 год носил название «Косиоровский».
• Село Куйбышевка (Еланецкий район, Николаевская область) некоторое время носило название «Новокосиоровка» (точные даты не установлены).
• Имя Косиора носили (а кое-где до сих пор носят) улицы и проспекты в ряде городов Украины и России: в Донецке, Кривом Роге, Вознесенске, Краматорске, Днепропетровске, Харькове, Луганске, Новошахтинске, Шахтах, Свердловске и других.
• Харьковский станкостроительный завод имени С. В. Косиора
• 10 сентября 1926 года был спущен на воду пароход «Коссиор», построенный на Красноярском государственном затоне. Пароход эксплуатировался Енисейским пароходством.
• В СССР были выпущены почтовые марки, посвященные Косиору:

• The Soviet Union 1969 CPA 3748 stamp (Stanislav Kosior).jpg

  1969 год

• 1989 CPA 6120.jpg

  1989 год,  (ЦФА (ИТЦ) #6120; Скотт #5812)

• Памятник в Харькове, скульптор В. И. Агибалов.
• В 1970-х годах в Киеве на улице Артёма был установлен небольшой памятник Косиору, который позже был заменён на другой, «более парадный» (хотя и значительно худший в профессионально-художественном отношении). Памятник (в обеих версиях) суммарно простоял там около 40 лет. Снесён в 2008 году.

В настоящее время на Украине «декосиоризация» топонимики практически завершена, хотя до сих пор его имя носят улицы в ряде городов Украины.

5 августа 2014 года в Днепропетровске на улице, названной в честь Станислава Косиора, была демонтирована памятная доска.

ПуАО «Харьковский станкостроительный завод» с 1964 носил имя С. В. Косиора.

Источники

• [ru.rodovid.org/wk/Запись:255644 Косиор, Станислав Викентьевич] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
• Гуро И., Андреев А. Горизонты: Повесть о Станиславе Косиоре. — М.: Политиздат, 1977. (Пламенные революционеры). — 407 с, ил. То же. — 2-е изд. — 1979. — 407 с, ил.
• О Станиславе Косиоре: Воспоминания, очерки, статьи / Сост.: М. Б. Погребинский. — М.: Политиздат, 1989. — 271 с.: П, и.
• Шикман А. П. [yafanat.ru/good/58924 Деятели отечественной истории](недоступная ссылка). Биографический справочник. — М.: АСТ-ЛТД, 1997. — 448 с ISBN 5-15-000089-2
• Снегирёв, Гелий Иванович. [www.judaica.kiev.ua/Eg_8/Eg8_p9.htm Автопортрет 66]. Встреча вторая.(недоступная ссылка)
• sulin.ksrayon.donland.ru/Default.aspx?pageid=100877

Ссылки

• Косиор Станислав Викентьевич — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.hrono.ru/biograf/bio_k/kosior_sv.php Биография на сайте ХРОНОС]
• lkrkrp.narod.ru/bolsheviki/Images/kosior.jpg

Отрывок, характеризующий Косиор, Станислав Викентьевич

– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.