Коссинна, Густаф
| Густаф Коссинна | |
| Место рождения: | |
|---|---|
Густаф Коссинна, нем. Gustaf Kossinna (Kossina); 28 сентября 1858, Тильзит — 20 декабря 1931, Берлин) — немецкий филолог, профессор германской археологии в Берлинском университете. Наряду с К. Шухардтом был известным исследователем доисторического периода и основателем так называемого «метода археологии поселений», идеи которого были близки национал-социалистической идеологии. Считается предтечей нацистской «пропагандистской археологии».[1] В конце жизни входил в различные «патриотические» и антисемитские группировки. В 1928 году основал «Национал-социалистическое общество германской культуры», был членом «Нордического кольца», занимавшегося исследованиями «расовой теории».[2]
Биография
Родился в 1858 году в Тильзите, позже Советск (бывшая Восточная Пруссия). Отец Густафа был учителем в средней школе. Ещё будучи ребёнком Густаф изучил латинский язык и научился играть на фортепиано. Коссинна изучал классическую и германскую филологию в ряде университетов — в Геттингене, Лейпциге, Берлине и Страсбурге. В 1881 году в Страсбурге защитил докторскую диссертацию по теме "Древнейшие верхнефранкские письменные памятники". С 1888 по 1892 год Коссинна работал библиотекарем. Интерес к прошлому и археологии привёл его в Берлинское антропологическое общество. В 1902 году он был назначен профессором немецкой археологии в Берлинском университете. После этого он опубликовал много книг о происхождении германских народов, основав «Немецкое общество Предыстории», чтобы стимулировать интерес к исследованиям в этой теме. Он стал самым известным археологом в немецком мире. Уже в начале 20 в. он описал рёссенскую и гроссгартахскую культуры позднего неолита.
Коссинна разработал методическую систему «археологии обитания» (нем. Siedlungsarhaologie), посредством которой обеспечил разработку генезиса "индогерманцев" на базе нордической гипотезы. Система основывалась на тезисе: «Чётко очерченные культурные провинции во все времена были заселены чётко определёнными народами или группами народов». На заре истории, утверждал Коссинна, мы везде, где письменные источники указывают германцев, застаём своеобразные погребения и вещи. Это позволяет провести границы раннегерманской территории гораздо более точно, чем по указаниям письменных источников. В своих работах Коссинна реконструировал 14 завоевательных походов нордических "арийцев" в неолите, принесших более высокую культуру народам от Испании до Индии[3].
Эти идеи, однако, были резко раскритикованы, в частности, из-за их откровенно политических целей и неопределенности методологии.
Несмотря на обоснованную критику самого метода и его применения, теория Коссинны разрабатывалась и в других странах Европы и США. И даже сегодня она играет важную роль в изучении доисторических культур.
Идеи Коссинны, были связаны с утверждением, что германские народы представляют собой национальную идентичность с историческим правом на ту территорию, что они когда-то занимали. Таким образом, он обеспечивал оправдание для последующей нацистской аннексии земель в Польше и Чехословакии. Например, в одной своей статье Коссина утверждал, что Польша должна быть частью Германской империи. По его словам, все земли, где найдены немецкие артефакты, считаются немецкими, то есть частью древней немецкой территории. В 1919 году он, якобы, послал копию своей книги «Район Вислы — древняя родина немецкого народа» на Версальскую конференцию для того, чтобы подчеркнуть, что территория, которую утверждали для нового польского государства, должна быть немецкой.
В другой своей книге Коссинна выдвинул идею, согласно которой в древности существовала нордическая арийская раса, потомками которой стали современные немцы. По мнению Коссины, эта раса, сформировавшаяся ещё в бронзовом веке, физически и интеллектуально превосходила все остальные расы, а её переселение с севера на юг стало ключевым и поворотным событием мировой истории. Цель этой книги ясна с самого начала, её посвящение гласит: «Для немецкого народа, который является образующим блоком в реконструкции внутренне и внешне разделенного Отечества». Коссина отстаивал эволюционистскую модель культуры, согласно которой культурная эволюция происходит путём передачи идей, научно-технических достижений и взглядов со стороны более продвинутых народов менее продвинутым, с которыми они вступают в контакт.
Этноцентрические теории Коссины были направлены на то, чтобы представить историю Германии превосходящей историю Римской империи:, он утверждал, что германцы никогда не были разрушителями культуры, в отличие от римлян — и особенно французов. В сочетании с нацистской идеологией, эта теория дала хорошую основу для убеждения в том, что Германия занимает доминирующее место в мировой цивилизации. Он связал праиндоевропейцев с культурой северо немецкой шнуровой керамики и поместил индо-европейской прародину в Шлезвиг-Гольштейне.
Избранные публикации
- Großgartacher und Rössener Stil. Zeitschrift für Ethnologie 1908, 569 ff.
- Die deutsche Vorgeschichte, eine hervorragend nationale Wissenschaft Curt Kabitzsch Verlag (Leipzig 1912).
- Die Herkunft der Germanen. Zur Methode der Siedlungsarchäologie. Mannus-Bibliothek 6 (Würzburg 1911).
- Der Goldfund vom Messingwerk bei Eberswalde und die goldenen Kultgefäße der Germanen. Mannus-Bibliothek 12 (Würzburg 1913).
- Die deutsche Ostmark, ein Heimatboden der Germanen (Berlin 1919).
- Altgermanische Kulturhöhe. Eine Einführung in die deutsche Vor- und Frühgeschichte (Leipzig 1935).
- Ursprung und Verbreitung der Germanen in vor- und frühgeschichtlicher Zeit. (3. Aufl. Leipzig 1936).
Коссинна был издателем журнала Mannus (1909—1942) и основателем Библиотеки Маннус.
Напишите отзыв о статье "Коссинна, Густаф"
Примечания
- ↑ Wilfried Loth, Europäische Gesellschaft. Grundlagen und Perspektiven, VS-Verlag 2005, S.28
- ↑ Ernst Klee: Das Kulturlexikon zum Dritten Reich. Wer war was vor und nach 1945. S. Fischer, Frankfurt am Main 2007, S. 332.
- ↑ Клейн Л. С. Касинна и косиннизм // Этногенез и археология. — СПб.: Евразия, 2013. — Т. 1.
Литература
- L.S. Klejn: Kossinna im Abstand von 40 Jahren. In: Jahrbuch für mitteldeutsche Vorgeschichte 58, 1974, S. 7-55
- Ernst Wahle: Zur ethnischen Deutung frühgeschichtlicher Kulturprovinzen. Grenzen der frühgeschichtlichen Erkenntnis 1. In: Sitzungsberichte der Heidelberger Akademie der Wissenschaften. Philologisch-Historische Klasse. 2. Abh. 1940/41. Heidelberg 1941
- Heinz Grünert: Gustaf Kossinna (1858—1931). Vom Germanisten zum Prähistoriker. Ein Wissenschaftler im Kaiserreich und in der Weimarer Republik.. Vorgeschichtliche Forschungen 22. Rahden/Westfalen 2002 ISBN 389646504X
- Heinrich Härke: All quiet on the Western Front? Paradigms, methods and approaches in West German archaeology. In: Hodder, I. (ed.), Archaeological theory in Europe. The last three decades. London — New York, 187—222.
Отрывок, характеризующий Коссинна, Густаф
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
