Айстис, Йонас

Йонас Айстис
Jonas Aistis
Портрет Йонаса Айстиса (авт. Ляонас Юозонис)
Имя при рождении:	Jonas Aleksandravičius
Псевдонимы:	Kossu-Aleksandravičius, Kuosa-Aleksandriškis, Jonas Aistis
Место рождения:	деревня Кампишкяй (ныне Каунасский район)
Место смерти:	Вашингтон (округ Колумбия)
Род деятельности:	поэт, эссеист
Направление:	неоромантизм
Жанр:	стихотворение, эссе, мемуары
Дебют:	„Eilėraščiai“ (1932)
Премии:	Государственная премия (1937)

Йонас Айстис (лит. Jonas Aistis; настоящая фамилия Александравичюс, Aleksandravičius; с 1952 официальная фамилия Айстис; 7 июля 1904, деревня Кампишкяй Ковенского уезда (ныне Каунасский район) — 13 июня 1973, Вашингтон, США) — литовский поэт.

Биография

Закончил гимназию в Каунасе (1927). В Университете Витовта Великого изучал литовский язык и литературу, одновременно служил секретарём в Сельскохозяйственном банке (Žemės ūkio bankas). С 1936 года изучал французский язык и литературу в Гренобльском университете. В 1944 году защитил диссертацию о лингвистических аспектах переводов евангельских текстов на провансальский язык.

В 1944—1945 годах работал в архиве Ниццы и Парижской национальной библиотеке. В 1946 году переехал в США. Преподавал литовский язык, работал на радио «Свободная Европа» (1952—1958), с 1958 года работал в Библиотеке Конгресса.

Умер в Вашингтоне. В 2000 году перезахоронен в Румшишкес.

Творчество

До 1940 года публиковал свои произведения за подписью Коссу-Александравичюс (Kossu-Aleksandravičius) и Коссу-Александришкис (Kossu-Aleksandriškis). Издал сборники стихотворений „Eilėraščiai“ (1932), „Imago mortis“ (1934), «Интимные песни» („Intymios giesmės“; 1935), «Погасшие глаза химеры» („Užgesę chimeros akys“; 1937, Государственная премия), „Be tėvynės brangios“ (1942), „Nemuno ilgesys“ (1947), „Sesuo buitis“ (1951), „Kristaliniam karste“ (1957). Выпустил книги очерков, эссе и воспоминаний „Dievai ir smūtkeliai“ (1935), „Apie laiką ir žmones“ (1954), „Milfordo gatvės elegijos“ (1969).

Подготовил издания сборников поэзии Юргиса Балтрушайтиса „Poeziją“ (1948), Казиса Бинкиса „Lyriką“ (1952), сборник песен антисоветского сопротивления „Laisvės kovų dainas“ (1962). Вместе с поэтом и прозаиком Антанасом Вайчюлайтисом составил «Антологию литовской поэзии» („Lietuvių poezijos antologiją“; 1951).

Литературовед Витаутас Кубилюс в поэзии Айстиса усматривал трансформацию романтических и неоромантических традиций и относил к числу основоположников литовской эссеистики.

Литература

• История литовской литературы. Вильнюс: Vaga, 1977. С. 313—314.
• Lietuvių rašytojai. Bibliografinis žodynas: A—J. Vilnius: Vaga, 1979. P. 27.

Ссылки

• [www.lle.lt/FMPro?-db=lle2004.fp5&-format=detail.htm&-lay=straipsnis&-op=eq&ID=21&-find= Aistis, Jonas: biografija] (лит.)
• [anthology.lms.lt/texts/42/autor.html Jonas Aistis] (англ.)

Отрывок, характеризующий Айстис, Йонас

– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.