Костерёво (станция)

Станция Костерёво Москва — Владимир
Горьковская железная дорога
Дата открытия:	1890
Количество платформ:	2
Тип платформ:	боковые
Форма платформ:	прямая
Расстояние до Владимира:	56 км
Расстояние до Москвы:	134 км
Тарифная зона:	14
Код станции:	262206
Код в «Экспресс-3»:	2060337

Костерёво — железнодорожная станция Горьковской железной дороги на линии Москва — Владимир в городе Костерёво Петушинского района Владимирской области.

Станция ведёт свою историю с 1890 года, когда она была так названа по фамилии братьев Николая и Ивана Костерёвых, владельцев Мишеронского стекольного завода. В те же годы было построено железнодорожное ответвление, существующее до сих пор в виде линии на ныне обанкротившийся Комбинат им. Коминтерна.

В 1894 году в Костерёве зажиточным крестьянином Фотием Уткиным была организована первая мастерская по ремонту текстильного оборудования. Осенью 1905 года мастерская сгорела, вместо неё внуками Фотия Никифором и Иваном была построена новая фабрика, впоследствии выросшая в крупный катушечно-челночный комбинат. С 1939 года Костерёво — посёлок городского типа при катушечно-челночном комбинате (с декабря 1972 года — комбинат технических пластмассовых изделий им. Коминтерна).

На станции две пассажирских платформы, соединённые только настилом через пути. Платформы разнесены. Не оборудованы турникетами. На станции останавливается 3 электропоезда Москва — Владимир и один Петушки — Владимир, в сторону Москвы — 4 электропоезда Владимир — Москва.

Время движения от станции Петушки — 8 минут.

Время движения электропоезда от станции Костерёво до платформы Серп и Молот (пересадка на станции метро «Римская» и «Площадь Ильича» в Москве) составит примерно 2 часа 20 минут, до Владимира — 49 минут.

Ссылки

• [www.tutu.ru/station.php?nnst=55108 Расписание электропоездов по станции]

Петушки — Владимир
условные обозначения
На Орехово-Зуево,Москву  МЖД ГЖД 124,4 Петушки 134,2 Костерёво 142,3 Болдино 144,9 Сушнево 150 Красная Охота 159,9 Ундол 169,8 170 км 173,3 Колокша 180,4 Юрьевец  На Тумскую  190,4 Владимир  На Нижний Новгород-Московский

Отрывок, характеризующий Костерёво (станция)

– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.