Костечко, Николай Николаевич

Николай Николаевич Костечко
Дата рождения	25 ноября 1946(1946-11-25) (77 лет)
Место рождения	д. Домашицы, Пинский район, Брестская область
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1964—2009
Звание	Генерал-полковник
Сражения/войны	Афганская война (1979—1989)
Награды и премии

Николай Николаевич Костечко (род. 1946) — генерал-полковник Вооружённых Сил Российской Федерации, Герой Российской Федерации (2000).

Биография

Николай Костечко родился 25 ноября 1946 года в деревне Домашицы Пинского района Пинской области Белорусской ССР (ныне — Брестская область Белоруссии). В 1964 году Костечко окончил Молотковичскую среднюю школу. В том же году он был призван на службу в Советскую Армию. В 1967 году Костечко кончил Череповецкое военное училище связи. Практически всё время своей службы был связан с частями специального назначения ГРУ ГШ. В 1973 году он окончил Военно-дипломатическую академию, в 1996 году — Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба. Участвовал в Афганской войне, в отдельных публикациях также называется руководителем ряда спецопераций частей специального назначения ГРУ на территории Северного Кавказа. В 1990-х годах Костечко был начальником 14-го управления ГРУ, затем стал заместителем начальника этого ведомства.

Указом Президента Российской Федерации от 19 февраля 2000 года генерал-лейтенант Николай Костечко был удостоен высокого звания Героя Российской Федерации с вручением медали «Золотая Звезда» за номером 578.

В 2009 году в звании генерал-полковника Костечко был уволен в запас.

Кандидат военных наук, профессор, автор более чем 25 научных работ по вопросам теории и практики спецопераций и управления войсками. Также награждён орденами Красной Звезды, «За заслуги перед Отечеством» 4-й степени, Мужества, «За военные заслуги», рядом медалей, Почётной грамотой Правительства РФ, иностранными орденами и медалями.

Отрывок, характеризующий Костечко, Николай Николаевич

– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]