Костров, Владимир Андреевич

Владимир Костров
Владимир Костров
Дата рождения:	21 сентября 1935(1935-09-21) (88 лет)
Место рождения:	д. Власиха, Северный край, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Род деятельности:	поэт, переводчик, драматург
Годы творчества:	1950 — по настоящее время
Направление:	социалистический реализм, реализм
Жанр:	стихотворение, поэма
Язык произведений:	русский
Премии:
Награды:

Владимир Андреевич Костро́в (род. 1935) — советский и российский поэт, переводчик, драматург.

Биография

Родился 21 сентября1935 года в деревне Власиха (ныне Боговарского района Костромской области). По окончании школы поступил на химический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова. После окончания МГУ в 1958—1960 годах работал инженером в отделе главного технолога на Загорском оптико-механическом заводе.

В 1967 году закончил Высшие литературные курсы (1967). Член СП СССР с 1961 года. По свидетельству самого Владимира Кострова, в СП СССР он был принят вопреки правилам без предварительно изданной книги.

Творческий путь

Первое стихотворение написал в четвёртом классе. В университете занимался в литобъединении, руководителем которого был поэт-фронтовик Николай Старшинов, ставший близким другом Владимира Кострова. После окончания МГУ в 1958—1960 годах работал инженером в отделе главного технолога на заводе в Загорске — на (Загорском оптико-механическом заводе), ему принадлежит несколько изобретений. В 60-х годах был заведующим отделом в журнале «Техника — молодёжи», работал в журнале «Смена». С 1980 по 1986 год был секретарём Союза писателей Москвы, с 1986 по 1992 год заместителем главного редактора журнала «Новый мир» (главным редактором в то время был Сергей Залыгин). В настоящее время — профессор Литературного института имени А. М. Горького.

Впервые стихотворение Владимира Кострова было опубликовано более полувека назад — в феврале 1957 года в журнале «Юность». 28 ноября 2007 года в Центральном доме литераторов состоялся вечер, посвященный 50-летию творчества поэта.

Первый сборник стихов — «Общежитие» (коллективный сборник с участием Дмитрия Сухарева, Олега Дмитриева, Владимира Павлинова).

На стихи Владимира Кострова написаны песни многими известными композиторами, среди которых Вано Мурадели, Александра Пахмутова, Зигмар Лиепиньш, Лора Квинт. Среди исполнителей песен — Сергей Захаров, Иосиф Кобзон, Валентина Толкунова, Анатолий Папанов, Юрий Алябьев, Николай Романов, Государственный академический Кубанский казачий хор под руководством В. Г. Захарченко. Автор либретто оперы Л. Квинт «Джордано», выдержавшей 29 постановок в Москве и Ленинграде в исполнении Валерия Леонтьева и Ларисы Долиной. Составитель и ответственный редактор авторитетной антологии «Русская поэзия. XX век» (Олма-Пресс, 1999, 2001 годы).

В настоящее время — Председатель Международного Пушкинского комитета и Вице-президент международного Пушкинского фонда «Классика».

От третьего лица

Валерий Ганичев, профессор, председатель правления Союза писателей России:

Поэт Владимир Андреевич Костров, на мой взгляд, один из самых выдающихся поэтов России. Правда Михалков говорил, что в Союзе писателей дай команду «на первый-второй рассчитайсь!» — вторых номеров не будет. У нас, действительно, нет вторых номеров, но Владимир Андреевич первый из первых.

По оценке издателя Владимира Кузина и одного из известнейших исследователей творчества Тютчева Веры Аношкиной при подготовке эксклюзивного юбилейного издания произведений Тютчева, перевод Владимира Кострова его произведений с французского языка был наиболее удачным. Вера Аношкина, по собственным словам:

При подготовке двухтомника в печать было подмечено, что некоторые старые переводы стихов Тютчева не совсем полно отражают то, что хотел донести до читателей автор. я поначалу не хотела искать другого переводчика, ведь 'люди уже свыклись с этими переводами'. Однако, прочитав варианты Кострова, сразу поняла, что это чудесно, и именно его переводы войдут в сборник.

Лора Квинт, композитор:

Владимир Андреевич Костров написал потрясающие слова: «Мир проснулся, как ребенок. Солнце брызжет в берега. Мчится резвый жеребенок на зеленые луга… Здравствуй, мир! Здравствуй; друг! Здравствуй, песен щедрый круг…», а я — музыку. И хотя финальная песня для Игр доброй воли уже была заказана Тухманову и Таничу, случилось невероятное — на закрытии прозвучал «Здравствуй, мир!» А произведение Тухманова и Танича «Все люди — братья, все люди — сестры» открывало торжественную церемонию.

Вадим Дементьев, критик:

…Он никогда не был модным и шумным, никогда не гнался за поверхностными приметами современности, не нуждался в рекламе. Владимир Костров, начавший печататься в шестидесятые, постепенно, шаг за шагом, утверждал своё мировидение, работал неспешно, вдумчиво и основательно. И — победил… Вернее, убедил своё, пришедшее к нему в поздней зрелости, время в необходимости именно такого, классического по традиции, самовыражения.

Геннадий Красников, критик

Интеллектуальный блеск, афористичное культурное оснащение стиха, ритмически неровная поэтика в сочетании с сострадательной, скорбной нотой народного плача — создают сильное художественное и смысловое впечатление.

Премии и награды

• 1987 — премия «Золотой теленок» — за иронические стихи
• 1987 — Государственная премия РСФСР имени М. Горького — за книгу стихотворений и поэм «Открылась взору»
• 1998 — премия мэрии Москвы
• 1998 — премия имени Александра Твардовского
• 2000 — премия имени Ивана Бунина
• 2002 — «Большая литературная премия России» Союза писателей России за книгу стихов «Песня, женщина и река…»
• 2006 — премия Правительства Российской Федерации в области культуры и орден"Знак Почета"
• 2010 — Литературная Бунинская премия
• 2012 — Международная Лермонтовская премия
• 2015 — Лауреат премии журнала «Дети Ра»
• трижды лауреат телевизионного конкурса «Песня года» (в том числе «Здравствуй, мир» на музыку Лоры Квинт, «Надо подумать»).
• медаль ЦК КПРФ «90 лет Великой Октябрьской социалистической Революции»

Фильмография

• 2004 — Прощальное эхо — песни к фильму
• 2006 — Юнкера — песни к фильму («Поплачь, любимая, поплачь», «Обещаю любить и прощать»).

Библиография

• «Общежитие» (1961)
• «Первый снег» (1963)
• «Избранная лирика» (1964)
• «Кострома — Россия» (1967)
• «Весны и осени» (1968)
• «Утро в Останкине» (1972)
• «Металл и нежность» (1974)
• «Я вас люблю» (1974)
• «Московские рассветы» (1977)
• «Товарищества светлый час» (1977)
• «Солнце во дворе» (1978)
• «Избранное» (1980)
• «Открылось взору…» (1984)
• «Свет насущный» (1984)
• «Стратостат» (1987)
• «Стихотворения и поэмы» (1989)
• «Песня, женщина и река» (2001)
• «Если любишь. Стихи, поэмы, переводы» (2006)
• Moscow Ballet’s Great Russian Nutcracker by Vladimir Kostrov, E.T.A. Hoffmann, Mark Herman, Valentin Fedorov (Illustrator), Moscow Ballet, Mary Talmi, Peter Ilich Tchaikovsky (англ.) (2003)

Библиография о Кострове

• Храмов Е. Костров Владимир Андреевич //в изд.: Русские писатели XX века: Биогр. словарь/ Глав. ред. и сост. П.Николаев; Ред. И.Николаева, М.Лоскутникова; Оформл. худож. А.Акимова. — М.: Большая рос. энциклопедия; Рандеву-АМ, 2000. — 808 с.: ил. — (Серия биогр. словарей). 20.000 экз. (п) ISBN 5-85270-289-7.

Произведения в Интернете

• [www.poesis.ru/poeti-poezia/kostrov/frm_vers.htm Подборка избранных стихов Владимира Кострова]
• [www.hrono.ru/text/podyem/kostrov.html Подборка стихов в журнале «Подъём», 2003 год]

Фразы от Кострова

Жизнь такова, какова она есть,

и больше — никакова.

А, может быть, и двери рая Скрипичный отворяет ключ.

Корни болят,

Если крона качается.

Мы — подснежники.

Мы из-под ёлок,

Мы — последняя нежность войны

В измученной реформами стране

Не можно беспечальным быть поэтом.

День в моей стране зелёной

начинается вот так:

соловьями — для влюблённых,

петухом — для работяг.

Вы живёте не любя- так пеняйте на себя.

Ссылки

• [www.pakhmutova.ru/songs/kostrov.shtml Песня на музыку Пахмутовой «Последние» (1990), аудио и текст]
• [www.kremlin.ru/text/psmes/2005/09/94121.shtml Поздравительная телеграмма Президента Российской Федерации В. В. Путина Владимиру Кострову]
• [www.rd.rusk.ru/99/rd1/home1_8.htm Интервью В.Кострова о подготовке 200-летия Пушкина]
• [www.trud.ru/issue/article.php?id=200509211750601 Итервью В.Кострова газете «Труд», 2005 год]
• [www.tvkultura.ru/issue.html?id=27943 Фрагмент телепередачи о В.Кострове на канале «Культура»]

Отрывок, характеризующий Костров, Владимир Андреевич

– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.