Костырко, Сергей Павлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Серге́й Па́влович Костырко (род. 25 марта 1949) — литературный критик, эссеист, прозаик.

Родился в Приморском крае, детство провел в городе Уссурийске, школу заканчивал в городе Малоярославце (Калужская область). Окончил филологический факультет Московского государственного педагогического института. Преподавал русский язык и литературу в школе-интернате села Елечёй Мегино-Кангаласского района Якутской АССР. В 19741980 годах сотрудник журнала «Литературное обозрение». Затем работал техником службы газов в 1-м Московском медицинском институте имени И. М. Сеченова. С 1986 года сотрудник отдела критики журнала «Новый мир», с 1998 года также редактор интернет-версии журнала. С 1996 года литературный куратор сайта «Журнальный зал».

Критические статьи Костырко посвящены широкому кругу авторов современной русской прозы и отличаются сдержанностью тона, взвешенностью суждений и оценок. Костырко удерживается от соблазнов программной, концептуальной критики, видя свою задачу исключительно в том, чтобы доподлинно разобраться в устройстве произведения и замысле автора и донести результаты этого разбирательства до обычного читателя. Уже в конце 1990-х годов Сергей Костырко стал первым российским литературным критиком, систематически работающим с литературными публикациями Интернета и анализирующим как произведения авторов, преимущественно публикующихся в Сети, так и собственные сетевые литературные проекты: литературные сайты, сетевые литературные конкурсы и т. п.

Сергею Костырко также принадлежат книги прозы «Шлягеры прошлого лета» (М.: «Книжный сад», 1996) и «На пути в Итаку» (М.: Новое литературное обозрение, 2009), книга критики «Простодушное чтение» (М.: Время, 2010), а также ряд повестей и рассказов, опубликованных в различных журналах.



Источник

Напишите отзыв о статье "Костырко, Сергей Павлович"

Отрывок, характеризующий Костырко, Сергей Павлович

Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.