Костюхин, Евгений Алексеевич

Евгений Алексеевич Костюхин
Род деятельности:	этнограф, литературовед, фольклорист
Дата рождения:	23 февраля 1938(1938-02-23)
Место рождения:	Верхняя Салда
Гражданство:	Россия Россия
Дата смерти:	4 января 2006(2006-01-04) (67 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург

Евгений Алексеевич Костюхин (23 февраля 1938, Верхняя Салда, Свердловская область — 4 января 2006, Санкт-Петербург) — русский этнограф, литературовед, фольклорист. Доктор филологических наук (1988).

Биография

Образование получил на на русском отделении филологического факультета Московского государственного университета. Совершив несколько этнографических экспедиций, он становится фольклористом. В этих экспедициях вместе с Костюхиним принимали участие и другие студенты-филологи, что позже стали выдающимися учеными. Среди них Л. А. Астафьева, Бронислава Кербелите, Ю. А. Новиков, Ю. И. Смирнов. Учителем московских фольклористов была в то время Эрна Васильевна Померанцева (1899—1980) — знаток русской народной сказки, что и определило специальный интерес Костюхина к народным сказкам.

После университетского образования окончил аспирантуру Казахском педагогическом институте имени Абая (1960—1963 годы). Впоследствии работал в педагогическом институте города Чимкента (1963—1966 годы), Казахском женском педагогическом институте (1966—1968 годы), Казахском педагогическом институте имени Абая (1968—1977 и 1980—1983 годы), в период 1977—1980 годов преподавал в педагогическом институте города Быдгощ, Польша.

Кандидатская диссертация, которую Костюхин защитил в 1969 году, была посвящена фольклорно-литературной традиции об Александре Македонском. После чего в 1972 опубликовал свою первую книгу «Александр Македонский в литературной и фольклорной традиции», посвященную жизни и деяниям великого полководца, воплощенных в литературах разных народов Востока и Запада.

В 1983 Евгений Алексеевич Костюхин переехал в Ленинград. Преподавал в Ленинградском государственном педагогическом институте имени Герцена (ныне Российский государственный педагогический университет имени А. И. Герцена), сначала занимал должность доцента, затем профессора. Читал курсы преимущественно по русской словесности 18 века до с теории литературы. В 1988 году защитил докторскую диссертацию на тему «Типы и формы животного эпоса». В июне 1989 года Костюхин стал ведущим научным сотрудником Института русской литературы РАН. В 1990-х годах написал несколько книг, в частности в 1997 году «Народные русские сказки не для печати, заветные пословицы и поговорки, Собранные и обработанные А. Н. Афанасьевым. 1857—1862».

Последние 6 лет жизни боролся с болезнью, но не прекращал исследовательской работы. Умер 4 января 2006 года.

Основные работы

• «Александр Македонский в литературной и фольклорной традиции», М., 1972;
• «Типы и формы животного эпоса», М., 1987;
• «Лекции по русскому фольклору», М., 2004.

Е. А. Костюхин подготовил классические сборники И. М. Снегирева («Русские народные пословицы и притчи», М., 1999) и Д. М. Садовникова («Сказки и предания Самарского края», СПб., 2003), а также антологию текстов о животных в мировой традиционной словесности («Когда звери говорили: Триста семьдесят пять мифов, сказок, басен, анекдотов, легенд и преданий о животных», М.: Восточная литература, 2004).

Ссылки

• [anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/004/04_17_ivanova.pdf Памяти Евгения Алексеевича Костюхина] (рус.)
• [journal.spbu.ru/2006/17/8.shtml Вспоминая Евгения Алексеевича Костюхина…] (рус.)

Отрывок, характеризующий Костюхин, Евгений Алексеевич

– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?