Костюченко, Елена Геннадьевна

Елена Костюченко
На кинофестивале «Бок о бок» (в центре)
Род деятельности:	журналист
Дата рождения:	25 сентября 1987(1987-09-25) (36 лет)
Место рождения:	Ярославль
Гражданство:	Россия Россия
Награды и премии:	Премия «Свобода» (2013) Премия имени Герда Буцериуса «Свободная пресса Восточной Европы» (2013) Премия «Ступень к успеху» (2007)

Еле́на Генна́дьевна Костюче́нко (род. 25 сентября 1987, Ярославль, СССР) — российская журналистка, специальный корреспондент отдела информации «Новой газеты», активистка ЛГБТ-движения.

Карьера в журналистике

Елена Костюченко начала заниматься журналистикой во время учёбы в старших классах школы. Первые публикации — в ярославской областной газете «Северный край». По её собственным словам, в этот момент на неё большое влияние оказали статьи Анны Политковской, впечатление от которых было настолько сильным, что Елена решила в будущем устроиться на работу в «Новую газету».

В 2004 году переезжает в Москву, поступает на факультет журналистики МГУ. В 2005 году устраивается на работу в «Новую газету» специальным корреспондентом. Предпочитает заниматься журналистикой расследований. Подробно писала про массовое убийство в станице Кущёвской и дело Pussy Riot.

Елена Костюченко первой из журналистов прорвала информационную блокаду вокруг событий в городе Жанаозен 16 декабря 2011 года.

Маленькая хрупкая девушка Елена Костюченко — экстремальная журналистка. Мафиози из Кущёвки, избиения в Химках, уличные проститутки — её темы.

— Александр Литой, газета «РБК daily»

Участие в ЛГБТ-движении

Елена Костюченко — открытая лесбиянка, живёт с финансовым аналитиком Анной Анненковой. В 2011 году, перед тем как принять участие в гей-параде, опубликовала обращение к общественности под заголовком «Почему я сегодня иду на гей-парад», в котором резко высказалась против гомофобии и дискриминации геев и лесбиянок, потребовала равноправия для сексуальных меньшинств. Этот пост набрал более 10 тысяч комментариев, что является одним из рекордов для российского сегмента интернета. Во время акции 28 мая на Елену напал мужчина из числа православных активистов (Роман Лисунов), ударил её по лицу. После этого инцидента её госпитализировали с подозрением на сотрясение мозга, но в больнице был поставлен диагноз «баротравма».

По инициативе Елены Костюченко в 2012—2013 годах у стен Госдумы четырежды проводилась акция «День поцелуев», во всех случаях манифестации были приурочены к рассмотрению парламентом России законопроекта о запрете «пропаганды гомосексуализма» (в окончательном чтении — «пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних»).

Библиография

• «Условно ненужные» (2014);
• «Нам здесь жить» (2015).

Награды

• В 2013 в Алматы получила премию «Свобода» за освещение протестов в Мангистауской области Казахстана.
• В 2013 в Осло получила премию имени Герда Буцериуса «Свободная пресса Восточной Европы» (Gerd Bucerius-Förderpreis Freie Presse Osteuropas). Номинировали журналиста: Илья Кригер, редактор издательства Corpus, Норвежский Хельсинкский комитет и фонд Human Rights House Foundation.
• В 2007 получила премию 2-й степени конкурса молодых журналистов «Ступень к успеху».

Ссылки

• [facebook.com/elena.kostyuchenko.7 Официальная страница Костюченко, Елена Геннадьевна] в социальной сети Facebook
• Костюченко, Елена Геннадьевна в «Твиттере»
• [mirrov-breath.livejournal.com/ mirrov-breath] — Костюченко, Елена Геннадьевна в «Живом Журнале»
• [www.novayagazeta.ru/profile/234/ Елена Костюченко]. «Новая газета». — Материалы автора. Проверено 11 июня 2013. [www.webcitation.org/6HIloVy8C Архивировано из первоисточника 11 июня 2013].
• [www.gazeta.ru/news/lenta/2011/11/16/n_2098117.shtml Журналист Костюченко: законопроект о пропаганде гомосексуализма парализует ЛГБТ-движение Петербурга]. Новости. Газета.Ru (16 ноября 2011). Проверено 11 июня 2013. [www.webcitation.org/6AM7EocV7 Архивировано из первоисточника 1 сентября 2012].
• [www.colta.ru/articles/literature/4210 «Никуда, ни к кому, ни к чему». Рецензия на книгу Елены Костюченко «Условно ненужные». Colta.ru, 11.08.2014]

Отрывок, характеризующий Костюченко, Елена Геннадьевна

В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.