Костёл Святой Анны (Краков)

Костёл Святой Анны в Кракове
	Церковь
	Костёл Святой Анны в Кракове; Kościół św. Anny
	; Костёл Святой Анны
Страна	Польша
Конфессия	католицизм
Епархия	Краковская архиепархия
Благочиние	университетская коллегиата
Орденская принадлежность	Деканат 1 - Краков-Центр
Архитектурный стиль	барокко
Архитектор	Тильман из Гамерен
Статус	приходский костёл

Координаты: 50°03′44″ с. ш. 19°56′00″ в. д. / 50.0624083° с. ш. 19.9334917° в. д. ^(G) ^{[www.openstreetmap.org/?mlat=50.0624083&mlon=19.9334917&zoom=17 (O)]} ^(Я)

Памятник культуры (регистрационный номер A-2 от 10 января 1973 года^[1])

Костёл Святой Анны (Краков) — памятник архитектуры, римско-католическая коллегиальная церковь, находящаяся в Кракове на улице Святой Анны, 13. Является академическим храмом Ягеллонского университета. Расположен рядом с Коллегиум Медикум и Коллегиум Майус.

История

Первый деревянный костёл был возведён в XIV веке до 1363 года. Впервые упоминается в письме Казимира Великого Папе Римскому Урбану V с просьбой о индульгенции. Первый храм сгорел в 1407 году, после чего на этом месте была построена кирпичная церковь в готическом стиле. Учредителем храма был король Владислав II Ягелло, и по его инициативе он был отдан в 1418 году под присмотр Краковской Академии. В 1428 году во время служения приходского священника Яна из Велюня (польск. Jan z Wielunia) был расширен пресвитерий.

В 1473 году в церкви был похоронен профессор Краковской Академии Ян из Кент. В 1535 году епископ Пётр Томицкий объявил костёл коллегиатой и учредил при нём коллегиальный капитул. В 1539 тело Яна из Кент было перенесёно в новый гроб, а в 1549 году на средства ректора Академии Краковской Якуба Фределя (польск. Jakub Fredel) было поставлено новое ренессансное надгробие. В 1680 году Ян из Кент был канонизирован папой Иннокентием XI. Так как культ святого распространялся, профессора Академии приняли решение снести храм и построить новый, большей вместительности, который смог бы принимать всех паломников, посещавших могилу Яна из Кент.

Второй храм был разобран в 1689 году за счёт Краковской академии. В том же году был заложен краеугольный камень нового храма. Первоначальный проект костёла, предложеный архитектором Тильманом из Гамерен, ссылался на план римской церкви Сан-Карло-аи-Катинари, которая представляла собой образец для архитекторов университетского храма парижской Сорбоны. Однако профессора Краковской академии отвергли проект и предложили Тильману в качестве образца храм Сант-Андреа-делла-Валле, принадлежавший ордену театинцов — конкурентов иезуитов. Краковские учёные хотели зданием костёла затмить краковский Костёл Святых Петра и Павла, находившийся тогда в управлении иезуитов. Новый проект, разработанный Тильманом, получил одобрение и начались строительные работы. С 1692 года строительством заведовал священник Себастьян Пискорский^ru_pl — приходский священник и одновременно профессор Краковской Академии. В 1703 году костёл был освящён епископом Казимиром Лубенским^ru_pl. В конце 18 века башни храма получили новые шпили в стиле позднего барокко по проекту священника Себастьяна Сераковского^ru_pl, схожие по форме со шпилями часовой башни на Вавеле.

Фасад

Фасад двухъярусный с двумя боковыми башнями, увенчанными шпилями в стиле позднего барокко. По форме схож с фасадом церкви Сант-Анастазия в Риме. Второй ярус увенчан трёхугольным фронтоном, в котором помещён барельеф, представляющий Всевидящее око. Над главным порталом имеется надпись на латыни — обращение к св. Анне, покровительнице храма. Поверх окна второго яруса находится барельеф, изображающий Мадонну с ребёнком. Над боковыми входами барельефы ангелов. В нишах фасада помещены 4 фигуры святых:

Святой Казимир (верхний ярус, слева),
Флориан Лорхский (верхний ярус, справа),
Бернард Клервоский (нижний ярус, слева),
Ян из Кент (нижний ярус, справа).

Целостность композиции фасада спроектирована так, чтобы тот хорошо смотрелся в косой перспективе из узкой улицы Св. Анны, так как во время стройки костёла Краковские Плянты ещё не существовали, а вид оттуда был перекрыт городской стеной.

Интерьер

Сооружение однонефное с боковыми капеллами и трансептом и с прямо замкнутым пресвитерием. Неф имеет цилиндрический свод слюнетами, а над перекрёстком нефа и трансепта возвышается восьмиугольный купол с барабаном. Капеллы соединены переходами, благодаря чему напоминают боковые нефы, поэтому и костёл часто путают с трёхнефным. Капелл 6, в том числе 2 свинчивающиеся куполами.

Капеллы посвящены:

Святому Петру
Святой Екатерине Александрийской (с куполом)
Святому Себастьяну
Святому Иоанну Крестителю
Непорочному зачатию Девы Марии (с куполом)
Святому Иосифу Обручнику

Дополнительные капеллы оформлены в трансепте:

Капелла Адорации Христа снятого с креста (в северо-западной ветви трансепта)
Капелла св. Яна из Кент (в южно-восточной ветви трансепта).

Пышное убранство интерьера (включая главный алтарь) спроектировано и выполнено Бальтазаром Фонтана. Роспись храма выполнил Кароль Данкварт^ru_pl, а также Кароль и Иннокентий Монти. Костёл считается красивейшим сооружением в Польше в стиле барокко.

Пресвитерий

Главный алтарь спроектировал Бальтазар Фонтана и выполнил Ян Лишковиц (польск. Jan Liszkowic). В нём находится изображение Анны-сам-третьей, кисти Ежего Семигиновского-Элеутера. Фигуры святых по сторонам (Святой Станислав и Святой Войцех) сваяны Фонтаной в 1701 году. Скамьи^ru_pl выполнил в 1730 году Ян Олбросович (польск. Jan Olbrosowicz). На их спинках в 1741 году Шимон Чехович написал 4 сцены:

Кафедру с поддерживающим её ангелом изваял в 1727 году Антоний Фронцкевич^ru_pl.

Купель отлита в 1646 году Якубом Эрлихером. Это единственный сохраненный элемент оборудования прежнего костёла.

На передней стене находится Благовещение, а на своде в 3 очередных пролётах Святой Дух (в стукко), Непорочная^ru_pl (написана), Рождество Христово (в стукко).

На боковых стенах пресвитерия напротив друг друга изображены в технике гризайль Мария и Иисус. Они подписаны цитатами из Библии:

Мария: Domus Dei = Дом Божий
Иисус: Caput Anguli = Краеугольный камень.

Неф

В нефе мотив из пресвитерия имеет продолжение в технике гризайль, изображения двенадцати апостолов подписаны не своими именами, а названиями драгоценных камней:

Названия камней приписаны апостолам согласно 12 столпам Небесного Иерусалима, описанного в Откровении Иоанна Богослова. Апостолы помещены на колоннах, которые символизируют колонны Церкви.

На стенах нефа над арканами, ведущими в капеллы, изображены Сивиллы в виде языческих пророчиц, предвидевших пришествие Христа. Над Сивиллами стукковвые путта, держащие свитки с именами членов Христова рода. Над ними находятся покрашенные в золотистый цвет фигуры ангелов, которые держат щиты с атрибутами Марии.

На своде изображен Апокалиптический Агнец, 24 старцев, серафимы а также книга с семью печатями. На клиросе находится представительный 26 тоновый орган начала XVIII века, построенный на средства священника Гжегожа Охабовича (польск. Grzegorz Ochabowicz), над клиросом изображено откровение Иоанна Богослова. На парусах аллегории кардинальных добродетелей, а на куполе находится изображение Славы Божией, а также названия первых четырёх вселенских соборов.

Трансепт

В правой, то есть южно-восточной ветви трансепта находится рака св. Яна из Кент, выполненная в виде монументального каменного алтаря по проекту Бальтазара Фонтаны. Гроб с останками святого тащат 4 фигуры мужчин, выкованные в камне, и символизирующие 4 факультета Краковской Академии:

Теологический,
Философический,
Юридический,
Медицинский.

На 4 колоннах, расставленных вокруг алтаря, стоят фигуры 4 святых Янов:

Иоанн Креститель
Иоанн Богослов
Иоанн Златоуст
Иоанн Дамаскин.

На гробе стоит бюст Яна из Кент работы Франтишека Выспаньски XIX века .

Полихромия на стенах, изображающая сцены из жизни св. Яна из Кент, выполнена Иннокентием Монти, а Прославление св. Яна из Кент написано Каролем Данквартом^ru_pl.

По сторонам раки помещены вотивные предметы, между которыми имеются и турецкие бунчуки, завоеванные войсками Яна III Собеского в битве при Вене.

В левой ветви трансепта находится открытый в 1823 году классицистический памятник Николаю Копернику, установленный на средства священника Себастьяна Сераковского, являющегося и автором проекта. Это первый в Польше памятник Копернику. Здесь же находится стукковая пьета работы Бальтазара Фонтаны и картины Спас в силах, Arma Christi, Жертвоприношение Авраамом Исаака и Медного змея, Обретение Животворящего Креста св. Еленой и Воздвижение Животворящего Креста императором Ираклием. На стене помещена эпитафия Юлиушу Словацкому, выполнена Эдвардом Стэхликом^ru_pl и Владыславом Олещинским^ru_pl (медальон) по заказу его матери^ru_pl. В трансепте похоронены Слуги Божие Ежи Цесельский^ru_pl (в южно-восточной ветви трансепта) и епископ Ян Петрашко^ru_pl (в северо-западной ветви).

Напишите отзыв о статье "Костёл Святой Анны (Краков)"

Примечания

↑ [www.nid.pl/UserFiles/File/Rejestr%20Zabytków/rejestr%20zabytków%20-%20stan%20na%2031%20grudnia%202012/MAL-rej.pdf Narodowy Instytut Dziedzictwa: Rejestr zabytków nieruchomych — województwo małopolskie]

Литература

Michał Rożek, Przewodnik po zabytkach Krakowa, WAM, Kraków 2012
Stanisław Bargieła, Kolegiata św. Anny w Krakowie. Interaktywny przewodnik 3D (CD) STB Studio, Kraków 2007
Wiesław Heflik, Lucyna Natkaniec-Nowak, Anna Świgoń [www.rynekjubilerski.pl/pokaz.php?id=502 Kamienna symbolika religijna w kościołach barokowych na przykładzie Kolegiaty pw. św. Anny w Krakowie]

Ссылки

[kolegiata-anna.pl Сайт прихода св. Анны]
[www.krakow4u.pl/kosciol-Kosciol-sw--Anny-11.html Неофициальный сайт коллегиаты св. Анны в Кракове — история и галерея снимков]
[static.vtour.pl/VTincluder/189,267.html Виртуальная прогулка по костеле св. Анны ]

Отрывок, характеризующий Костёл Святой Анны (Краков)

Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.

Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.

[1] [www.nid.pl/UserFiles/File/Rejestr%20Zabytków/rejestr%20zabytków%20-%20stan%20na%2031%20grudnia%202012/MAL-rej.pdf Narodowy Instytut Dziedzictwa: Rejestr zabytków nieruchomych — województwo małopolskie]

[1]