Косцелецкий, Станислав

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Станислав Косцелецкий
польск. Stanisław Kościelecki

<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб "Огоньчик"</td></tr>

Староста быдгощский
1515 — 1534
Предшественник: Николай Косцелецкий
Преемник: Ян Януш Косцелецкий
Воевода иновроцлавский
1511 — 1520
Предшественник: Николай Кретковский
Преемник: Николай Косцелецкий
Воевода бжесць-куявский
1520 — 1522
Предшественник: Николай Косцелецкий
Преемник: Николай Косцелецкий
Воевода серадзский
1522 — 1523
Предшественник: Станислав Лаский
Преемник: Ян Януш Косцелецкий
Воевода калишский
1523 — 1525
Предшественник: Ян Заремба
Преемник: Николай Косцелецкий
Воевода познанский
1525 — 1534
Предшественник: Николай Любранский
Преемник: Лукаш Гурка
 
Рождение: 1460(1460)
Косцельце под Иновроцлавом
Смерть: 27 декабря 1534(1534-12-27)
Соколове близ Гостынина
Род: Косцелецкие
Отец: Ян Косцелецкий
Дети: Барбара и Ян Януш

Станислав Косцелецкий (1460 — 27 декабря 1534) — государственный деятель Польского королевства, староста нешавский1490), члухувский1493), каштелян иновроцлавский (15011511), воевода иновроцлавский (15111520), староста мальборкский1512), штумский (15131530), быдгощский (15151534) и гневковский1515), воевода бжесць-куявский (15201522), гетман Прусской земли1517), воевода серадзский (15221523), калишский (15231525) и познанский (15251534), староста свецкий и тухольский.





Биография

Представитель польского шляхетского рода Косцелецких герба «Огоньчик». Младший (третий) сын воеводы иновроцлавского Яна Косцелецкого (14151475). Старшие братья — подскарбий великий коронный Анджей Косцелецкий (14551515) и воевода бжесць-куявский Николай Косцелецкий (ум. 1510).

Родился в родовом имении Косцелецких — Косцельце под Иновроцлавом. Ничего не известно о его детстве и юности. Своим продвижением по карьерной лестнице в некоторой степени он был обязан своему брату, подскарбию великому коронному Анджею Косцелецкому. В 1480-х годах известен с титулом старосты нешавского, в 1493 году стал старостой члухувским, а в 1501 году был назначен каштеляном иновроцлавским. Польский король Александр Ягеллончик назначил его своим дворянином, в 1503 году — королевский посол на провинциальный сеймик в Коло. Участвовал в избрании на польский королевский трон Сигизмунда Старого.

В 1511 году Станислав Косцелецкий получил от короля Сигизмунда Старого должность воеводы иновроцлавского, носил это звание до 1520 года. С 1512 года — староста мальборкский. В Мальборке ремонтировал замковые стены, следил за замками в Королевской Пруссии и заботился о безопасности на дорогах. В 1513 году стал назначен королевским делегатом к поморскому князю Богуславу Х Великому, присутствовал на свадьбе его сына Ежи с Амелией, дочерью рейнского курфюрста Филиппа Виттельсбаха. Тажк ездил с посольством к великому магистру Тевтонского ордена Альбрехту Бранденбургскому.

В марте 1517 года Станислав Косцелецкий был назначен гетманом Прусской земли. После начала последней войны с Тевтонским орденом в ноябре 1520 года вместе с королём Сигизмундом находился в замке Быдгощь. Зимой 1520 года Николай Косцелецкий защищал линию по р. Висла от немецких отрядов, высланные из Бранденбурга на помощь Тевтонскому ордену, предотвращая прибытия подкреплений в орденские владения. Своими действиями внес вклад в ослабление Тевтонского ордена, который потерпел поражение и вынужден был в 1521 году просить перемирия у польского короля. В награду в 1520 году Станислав Косцелецкий получил от короля должность воеводы бжесць-куявского. В 1522 году был назначен воеводой серадзским, а через год получил должность воеводы калишского. В 1525 году Станислав Косцелецкий был назначен Сигизмундом Старым воеводой познанским.

В феврале 1525 года С. Косцелецкий вместе с другими королевским послами ездил в Щецин, где заключил договоры о дружбе с поморскими князьями Ежи I и Барнимом IX, а также с мекленбургским герцогом Генрихом III. В 1525 году в составе королевской комиссии был отправлен в Гданьск. В 1530 году принимал участие в торжествах по случаю коронации Сигизмунда Августа.

Занимая высокие государственные должности, не забывал о своей земельной собственности. Вместе с братьями Анджеем и Николаем владел крупными имениями, стремился их укрепить и расширить. Скупил и сосредоточил в своих руках королевские имения. Он проводил успешные покупки имений и финансовые операции. В 1501 году арендовал у жителей Торуни и получил от короля разрешение на строительства моста между Торунью и Дыбовом и сиключительное право на пересечение Вислы на этом участке. В 1508 году выкупил у своего старшего брата Николая ясеницкие имения, в 1513 году купил у епископа вармийского Фабиана Ленжанского староство штумское, которое в 1530 году заменил на члухувское. В это время он завладел имениями своих племянниц, дочерей Николая, которые находились под его опекой после смерти отца. В 1515 году после смерти своего другого брата, подскарбия великого коронного Анджея Косцелецкого, Станислав унаследовал его богатые поместья вместе с опекой над его племянницей Беатой.

Станислав Косцелецкий был образованным человеком и имел широкие интересы. Его связывала дружба с известными гуманистами, в том числе с поэтом Яном Дантышеком и епископом краковским Петром Томицким.

25 декабря 1534 года воевода познанский Станислав Косцелецкий, позвращаясь из сейма в Пётркуве, скончался в имении своей дочери в Соколове близ Гостынина. Место его захоронения до сих пор не известно.

Семья

Имя и происхождение его жены не известно.

Дети:

Источники

  • Błażejewski Stanisław, Kutta Janusz, Romaniuk Marek: Bydgoski Słownik Biograficzny. Tom VI. Bydgoszcz 2000. ISBN 83-85327-58-4, str. 49-57

Напишите отзыв о статье "Косцелецкий, Станислав"

Ссылки

  • [mariusz.eu.pn/genealogia/rody/koscieleccy01.html Родословная рода Косцелецких]

Отрывок, характеризующий Косцелецкий, Станислав

Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.