Котлов, Алексей Николаевич

Алексей Николаевич Котлов
Дата рождения	20 сентября 1924(1924-09-20)
Место рождения	Орловская область
Дата смерти	1 июля 1988(1988-07-01) (63 года)
Принадлежность	СССР СССР
Награды и премии

Алексей Николаевич Котлов (20.09.1924, Орловская область — 01.07.1988) — автоматчик 1018-го стрелкового полка, красноармеец — на момент представления к награждению орденом Славы 1-й степени.

Биография

Родился 20 сентября 1924 года в селе Березовец Залегощенского района Орловской области. Член ВКП/КПСС с 1960 года. Образование неполное среднее. Работал в колхозе «Заветы Ильича» Мценского района Орловской области. С ноября 1941 года по июль 1943 года находился на оккупированной территории.

После освобождения села призван в Красную Армию автоматчиком 1018-го стрелкового полка 269-й стрелковой дивизии 3-й армии Брянского фронта. Участник боевых действий с августа 1943 года. Участвовал в Орловской и Брянской наступательных операциях. В дальнейшем в составе Центрального, Белорусского, 1-го и 2-го Белорусских фронтов освобождал Белоруссию и Польшу. В боях проявил образцы мужества и отваги.

Автоматчик 1018-го стрелкового полка красноармеец Котлов в бою на подступах к деревне Маньки 18 июня 1944 года первым ворвался в траншею противника, подорвал противотанковыми гранатами дот, истребил около десяти противников.

Приказом командира 269-й стрелковой дивизии от 3 июля 1944 года за мужество, проявленное в боях с врагом, красноармеец Котлов награждён орденом Славы 3-й степени.

При освобождении населённого пункта Борки 13 июля 1944 года Котлов скрытно проник в расположение врага, огнём из автомата истребил двенадцать немецких солдат, гранатой уничтожил вражеский пулемёт.

Приказом по 3-й армии от 18 августа 1944 года красноармеец Котлов награждён орденом Славы 2-й степени.

В бою на подступах к городу Ружан 11 октября 1944 года поднял бойцов в атаку. 12 октября 1944 года при штурме города подавил огонь пулемётной точки, истребил около десяти и пленил четырёх солдат противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за мужество, отвагу и героизм, проявленные в борьбе с захватчиками, красноармеец Котлов Алексей Николаевич награждён орденом Славы 1-й степени.

В феврале-апреле 1945 года в составе 3-го Белорусского фронта участвовал в ликвидации восточно-прусской группировки противника, а с апреля — в Берлинской операции. Войну закончил на Эльбе.

В 1945 году старшина Котлов демобилизован. Жил в городе Мценск. Работал шофёром, затем мастером производственного обучения среднего профессионально-технического училища.

Награждён орденами Славы 1-й, 2-й и 3-й степени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медалями.

Умер 1 июля 1988 года.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12386 Алексей Николаевич Котлов]. Сайт «Герои Страны». Проверено 30 августа 2014.

Литература

• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
• Лобода В. Ф. Солдатская слава. Книга 2. М., 1967

Отрывок, характеризующий Котлов, Алексей Николаевич

– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.