Котляревский, Сергей Андреевич

Сергей Андреевич Котляревский
Депутат Государственной Думы, 1906 г.
Род деятельности:	историк, писатель, правовед, политический деятель
Дата рождения:	23 июля 1873(1873-07-23)
Место рождения:	Московская губерния
Гражданство:	СССР СССР
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	15 апреля 1939(1939-04-15) (65 лет)
Место смерти:	полигон «Коммунарка»
Автограф:

Серге́й Андре́евич Котляре́вский (1873—1939) — русский историк, писатель, правовед, политический деятель.

Биография

Сергей Андреевич Котляревский родился 23 июля 1873 года в Московской губернии в семье чиновника. Высшее образование получил на историко-филологическом факультете Московского университета, курс обучения на котором окончил в 1894 году. После окончания учёбы был оставлен при университете для подготовки к получению профессорского звания по кафедре всеобщей истории.

В 1899 году началась преподавательская деятельность Котляревского в Императорском Московском университете на должности приват-доцента.

За труд «Францисканский орден и римская курия в XIII и XIV веках» (1901) получил степень магистра всеобщей истории, а степень доктора — за сочинение «Ламеннэ и современный католицизм» (1904). Вскоре Котляревский сдал экзамен на юридическом факультете и защитил диссертации на степень магистра («Конституционное государство. Опыт политико-морфологического обзора», 1907) и доктора государственного права («Правовое государство и внешняя политика», 1909).

С конца 1890-х годов Котляревский совмещал занятия наукой с общественной деятельностью.

Котляревский участвовал в деятельности кружка «Беседа», организованного в ноябре 1899 года в Москве, участвовал в ряде философских и литературных кружков. Одним из таких кружков был кружок, объединявший интересы по истории религии, организованный Сергеем Николаевичем Трубецким, Котляревский был председателем.

С конца 1903 года он активно участвовал в деятельности политических формаций, находившихся в оппозиции к российской самодержавной власти. Котляревский был участником «Союза земцев-конституционалистов» и «Союза освобождения». В 1904 году Котляревский участвовал в деятельности кружка «Аргонавты», организованного Андреем Белым. Результатом этой деятельности стал выпуск сочинения «Ламеннэ и современный католицизм» в одном из сборников, выпущенном участниками кружка.

В 1905 году Котляревский был участником земских съездов, одним из учредителей Конституционно-демократической партии и членом центрального комитета. В 1906 году был избран депутатом от Балашовского уездного собрания в I Государственную думу от Саратовской губернии. Подписал после разгона Думы Выборгское воззвание, был осужден за это на тюремный срок 3 месяца.

В 1906 году стал масоном. Член-основатель ложи «Возрождение» Великого востока Франции. С момента её учреждения являлся её Оратором.

Много печатается в «Русских ведомостях» по вопросам внутренней и внешней политики, по национальным вопросам.

В 1920 году Котляревский рассматривался как один из обвиняемых по делу «Тактического центра».

Но вот самые страшные их действия: в разгар гражданской войны они… писали труды, составляли записки, проекты. Да, «знатоки государственного права, финансовых наук, экономических отношений, судебного дела и народного образования», они писали труды! (И, как легко догадаться, нисколько при этом не опираясь на предшествующие труды Ленина, Троцкого и Бухарина…) Проф. С. А. Котляревский — о федеративном устройстве России, В. И. Стемпковский — по аграрному вопросу (и, вероятно, без коллективизации…), В. С. Муралевич — о народном образовании в будущей России, Н. Н. Виноградарский — об экономике. А (великий) биолог Н. К. Кольцов (ничего не видавший от родины, кроме гонений и казни) разрешал этим буржуазным китам собираться для бесед у него в институте. (Сюда же угодил и Н. Д. Кондратьев, которого в 1931 г. окончательно засудят по ТКП.)

28 апреля 1920 до суда освобождён из-под стражи под подписку о невыезде. Дал обширные показания о деятельности Совета общественных организаций, Национального центра и Союза возрождения России. Приговором Верховного трибунала при ВЦИК от 20 августа 1920 признан виновным в участии и сотрудничестве в контрреволюционной организации с целью свержения советской власти путём вооружённого восстания. Приговорён к расстрелу с заменой условным тюремным заключением сроком на 5 лет, освобождён из-под стражи в зале суда. Постановлением распорядительного заседания Верховного ревтрибунала при ВЦИК от 10 ноября 1920 освобождён от условного осуждения.

Выступал с докладами в Вольной Академии Духовной культуры, в руководство которой входил в 1922. Затем работал в журнале «Советское право», Институте советского права. Юрисконсульт комиссариата (Наркомата) юстиции. Работал в государственном контроле. Занимался исследованиями в области финансов, местного хозяйства, международных отношений. С конца 1921 член литературной секции ГАХН. С 1936 почётный член Международного института юридической социологии. В 1938 консультант Совета по изучению производительных сил Союза ССР при Академии наук СССР, жил в Москве. Главный консультант Института государственного права Академии наук СССР.

17 апреля 1938 арестован по обвинению «в принадлежности к террористической организации и вредительской деятельности». 14 апреля 1939 приговорён Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу по обвинению в шпионаже и участии в контрреволюционной организации. 8 августа 1956 по определению Военной коллегии Верховного суда СССР дело в его отношении прекращено «за отсутствием состава преступления». Реабилитирован (по делу 1920) 18 ноября 1992 по заключению Генеральной прокуратуры Российской Федерации.

Похоронен на территории совхоза «Коммунарка» Московской области.

С 1898 года женат на Екатерине Николаевне Орловой, внучке декабриста Михаила Фёдоровича Орлова и Екатерины Николаевны, урождённой Раевской. У них дочь — Павла Серегеевна Котляревская

Литература

• Томсинов В. А. Сергей Андреевич Котляревский (1873—1939) // Российские правоведы XVIII—XX веков: Очерки жизни и творчества. В 2-х томах. — М., 2007. — Т. 2. — С. 364—413. — 672 с. — («Русское юридическое наследие»). — 1000 экз. — ISBN 978-5-8078-0145-6.

Отрывок, характеризующий Котляревский, Сергей Андреевич

Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.