Коттен, Джозеф

Джозеф Коттен
Joseph Cotten
Студийная фотография 1957 года
Дата рождения:	15 мая 1905(1905-05-15)
Место рождения:	Питерсберг, Виргиния, США
Дата смерти:	6 февраля 1994(1994-02-06) (88 лет)
Место смерти:	Уэствуд, Калифорния, США
Гражданство:	США США
Профессия:	актёр
Карьера:	1937—1981

Джозеф Чешир Коттен (англ. Joseph Cheshire Cotten, 15 мая 1905 — 6 февраля 1994) — американский актёр. Первого успеха добился на Бродвее в постановках «Смерть Дантона» и «Прекрасная Сабрина» в конце 1930-х годов, а уровня голливудской звезды достиг в начале 1940-х, после ролей в кинокартинах «Гражданин Кейн» (1941), «Тень сомнения» (1943) и «Письма о любви» (1945).

Биография

Юные годы

Джозеф Чешир Коттен родился в Питерсберге, штат Виргиния, 15 мая 1905 года. После окончания актёрской школы Хикман в Вашингтоне Коттен в течение некоторого времени работал рекламным агентом. Последующая работа в качестве театрального критика вдохновила его более активно заняться участием в театральных постановках и дебютировать в качестве актёра, первоначально в Виргинии, а затем и в Нью-Йорке.

Сотрудничество с Орсоном Уэллсом

В 1930 году состоялся его дебют на Бродвее, где он познакомился с начинающим актёром и режиссёром Орсоном Уэллсом, который вскоре стал его близким другом. В 1937 году Коттен вступил в театральную компанию Уэллса, где появился на главных ролях в постановках «Праздник башмачника» и «Юлий Цезарь». Его сотрудничество с Уэллсом не ограничилось театром — в 1938 году Коттен успешно исполнил роль в его радиопостановке «Война миров». Участие в данном шоу помогло актёру привлечь внимание киностудии «RKO Pictures», с которой он в том же году заключил контракт.

В июле 1938 года Коттен дебютировал в кинематографе в комедии Орсона Уэллса «Слишком много Джонсона». Фильм не демонстрировался публично и до 2008 года считался утраченным. В 1939 году актёр вернулся на Бродвей, где появился в успешной постановке Филиппа Барри «Филадельфийская история». В 1940 году Орсон Уэллс начал съёмки своего культового фильма «Гражданин Кейн», в котором Джозеф Коттен получил роль Джедедайя Лиланда, ставшую одной из знаковых в его кинокарьере. Вопреки жёстким отзывам критиков в кинематографических кругах США, фильм стал одной из самых ярких драм 1940-х.

Несмотря на репутацию Орсона Уэллса, как человека с очень сложным характером, он и Джозеф Коттен на протяжении многих лет оставались хорошими друзьями. В 1942 году Коттен вновь снялся у Уэллса в драме «Великолепные Эмберсоны», а годом ранее они сотрудничали при написании сценария к триллеру «Путешествие в страх», в котором Джозеф Коттен также исполнил одну из главных ролей. Одной из последних крупных совместных работ Уэллса и Коттена стал культовый английский нуар «Третий человек» (1949).

Карьера в Голливуде

Кроме съёмок в фильмах Орсона Уэллса, Джозеф Коттен показал себя в Голливуде как довольно универсальный актёр, исполняя роли бандитов и преступников, например серийного убийцу Чарли в триллере Хичкока «Тень сомнения» (1943), а также положительных киногероев, как детектив Брайан Камерон в триллере Джорджа Кьюкора «Газовый свет» (1944). В середине 1940-х его коллегой по главным ролям часто выступала популярная актриса Дженнифер Джонс, вместе с которой Коттен снялся в четырёх кинокартинах — военно-семейной драме «С тех пор как вы ушли» (1944), романтической драме «Любовные письма» (1945), вестерне «Дуэль под солнцем» (1946) и фантастическом фильме «Портрет Дженни» (1948). В конце десятилетия актёр вновь снялся у Хичкока в триллере «Под знаком Козерога» (1949), в роли австралийского землевладельца с сомнительным прошлым.

С началом 1950-х годов Джозеф Коттен переместился на менее крупные роли, такие как Дэвид Лоуренс в картине «Сентябрьская афера» (1950) и Джордж Лумис в фильме-нуар «Ниагара» с Мэрилин Монро в главной роли. К середине десятилетия актёр перешёл с большого экрана на телевидение, где у него некоторое время было собственное шоу. В конце 1950-х Коттен вновь появился на большом экране в эпизодических ролях в фильмах «Печать зла», всё того же Орсона Уэллса, и широкомасштабной экранизации произведения Жюля Верна «С Земли на Луну» (оба в 1958 году).

В начале 1960 года от лейкемии умерла первая супруга Джозефа Коттена Ленор Кипп, с которой он был вместе с 1931 года. В том же году актёр вновь женился, на британской актрисе Патрише Медине. В 1964 году, после почти десяти лет съёмок на вторых планах, Коттен появился в одной из главных ролей в триллере Роберта Олдрича «Тише, тише, милая Шарлотта» в компании Бетт Девис и Оливии де Хэвилленд. Оставшуюся часть десятилетия актёр продолжал сниматься в кино, в основном в фильмах категории B, а также на телевидении, где был частым гостем на «Шоу Эда Салливана».

Последние роли

В 1970-х годах Джозеф Коттен окончательно перешёл на второстепенные, появившись при этом в фильмах «Тора! Тора! Тора!» (1970), «Ужасный доктор Файбс» (1971), «Зелёный сойлент» (1973), а также фильме-катастрофе «Аэропорт ’77» (1977), собравшем в своём составе целую плеяду голливудских звёзд, таких как Джек Леммон, Джеймс Стюарт, Кристофер Ли и Оливия де Хэвилленд. Последней заметной его ролью стал Преподобный в вестерне «Врата рая» (1980), который был отрицательно воспринят публикой и критикой, и снят с проката через неделю, но, несмотря на это удостоился ряда престижных премий, среди которых номинации на «Оскар» и Золотую пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля.

В 1981 году 75-летний актёр завершил актёрскую карьеру, и уединился со своей женой Патрисией Мединой в своём доме в городке Вествуд, штат Калифорния. В 1987 году была опубликована автобиография актёра, которая тут же стала бестселлером. Джозеф Коттен умер 6 февраля 1994 года от пневмонии, ставшей осложнением рака гортани, в возрасте 88 лет. Детей у него не было, осталась только падчерица от второго брака. Актёр был похоронен на Блэндсфордовском кладбище в Питерсберге, штат Виргиния.

Джозеф Коттен:

«Орсон Уэллс считает своим лучшим фильмом «Гражданин Кейн», Альфред Хичкок — картину «Тень сомнения», сэр Кэрол Рид — ленту «Третий человек». И во всех этих фильмах снимался я!»

Признание

Несмотря на огромный объём его актёрской работы, и участие во многих кинокартинах, признанных классикой, Джозеф Коттен ни разу не номинировался на «Оскар» или другие престижные кинематографические премии. Единственной его наградой за долгую карьеру стал Кубок Вольпи, который актёр получил на Венецианском кинофестивале в 1949 году, за роль в фильме «Портрет Дженни». Помимо этого Коттен является обладателем звезды на Голливудской аллее славы.

В 2008 году на экраны вышла драма «Я и Орсон Уэллс», в которой роль Джозефа Коттена исполнил канадский актёр Джеймс Таппер.

Избранная фильмография

Год		Русское название	Оригинальное название	Роль
1938	ф	Слишком много Джонсона	Too Much Johnson	Огастус Биллингс
1941	ф	Гражданин Кейн	Citizen Kane	Джедедайя «Джед» Лиланд
1942	ф	Великолепные Эмберсоны	The Magnificent Ambersons	Юджин
1943	ф	Тень сомнения	Shadow of a Doubt	Чарльз Окли
1943	ф	Путешествие в страх	Journey Into Fear	Говард Грэм
1944	ф	Газовый свет	Gaslight	Брайан Камерон
1944	ф	С тех пор как вы ушли	Since You Went Away	лейтенант Тони Уиллетт
1946	ф	Дуэль под солнцем	Duel in the Sun	Джесси Маккенлес
1949	ф	За лесом	Beyond the Forest	доктор Луис Молин
1949	ф	Под знаком Козерога	Under Capricorn	Самсон Фласки
1949	ф	Третий человек	The Third Man	Холли Мартинс
1952	ф	Отелло	Othello	сенатор (нет в титрах)
1953	ф	Ниагара	Niagara	Джордж Лумис
1955	с	Альфред Хичкок представляет (эпизод «Срыв»)	Alfred Hitchcock Presents (episode "Breakdown")	Уильям Колью
1956	ф	Убийца на свободе	The Killer Is Loose	Сэм Вагнер
1958	ф	Печать зла	Touch of Evil	детектив
1958	ф	С Земли на Луну	From the Earth to the Moon	Виктор Барбикейн
1960	ф	Ангел в красном	The Angel Wore Red	Готорн
1964	ф	Тише, тише, милая Шарлотта	Hush… Hush, Sweet Charlotte	доктор Дрю Бейлисс
1970	ф	Тора! Тора! Тора!	Tora! Tora! Tora!	Генри Л. Стимсон
1971	ф	Ужасный доктор Файбс	The Abominable Dr. Phibes	доктор Весалиус
1973	ф	Зелёный сойлент	Soylent Green	Уильям Р. Саймонсон
1977	ф	Аэропорт 77	Airport '77	Николас Сент-Даунс III
1979	ф	Остров чудовищ	L'isola degli uomini pesce	профессор Эрнест Мартин
1979	ф	Спасите «Конкорд»!	Affare Concorde	Милленд
1980	ф	Врата рая	Heaven's Gate	Преподобный

Литература

• Joseph Cotten. Vanity Will Get You Somewhere. — Mercury House, 1987. — ISBN 0-86287-334-7.
• Tom Barr. [www.moviemaker.com/issues/04/cotten.html Citizen Cotten]. MovieMaker Magazine. New York: MovieMaker Magazine. Проверено 13 июля 2005. [www.webcitation.org/67LDIsaoZ Архивировано из первоисточника 1 мая 2012].
• John T. Kneebone, et al., eds. Dictionary of Virginia Biography (Richmond: Library of Virginia, 1998-), 3:478-481. ISBN 0-88490-206-4.

Отрывок, характеризующий Коттен, Джозеф

И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.