Коттон-джин
Ко́ттон-джин (англ. сокр. от Cotton engine) — первая эффективная хлопкоочистительная машина, которую придумал американский изобретатель Эли Уитни в 1793 году.
Содержание
Устройство
Коттон-джин представляет собой деревянный ящик в котором вращаются два цилиндрических вала. На переднем насажены круглые пилы, а на заднем — щетки.
Над этими двумя валами находится ящик, дно которого состоит из колосниковой решетки, в отверстиях которой и вращаются пилы при работе джина. Работа состоит в том, что хлопок с семенами падает в ящик, пилы захватывают его снизу своими зубьями, проталкивают сквозь решетку и при вращении (в 300 оборотов в минуту) передают его сзади их находящимся щеткам, которые работают в 3—4 раза быстрее, то есть со скоростью 1000—1200 оборотов и более, и образуют такую сильную тягу, что волокна хлопка быстро отлетают от них и в открытом помещении разлетаются во все стороны.
В настоящее время почти во всех джинах имеются особые приспособления, так называемые конденсеры, которые собирают все эти хлопья вместе и выпускают их в виде бесконечного полотна. Семена же хлопка, которые не могли пройти вместе с хлопком через отверстия решетки джина, отрываются от волокна и падают в передней части джина. Для облегчения подачи хлопка в ящик джина имеются ещё так называемые фидеры, или питатели, то есть приспособления, в которые сваливается хлопок, а оттуда он уже автоматически падает в ящик, то есть в камеру джина.
История изобретения
Хотя патент на изобретение и был выдан Эли Уитни, некоторые исследователи оспаривают его авторство, указывая, что есть основания полагать, что изобретение, или, по крайней мере начальная концепция принадлежит Кэтрин Литлфильд-Грин (Catherine Littlefield Greene), землевладелице у которой Уитни арендовал ферму. Поскольку американское законодательство того времени не позволяло выдавать патенты женщинам, она якобы обратилась к Уитни с просьбой получить патент на его имя.
Однако есть ещё более веские свидетельства, основанные на архивных записях патентного ведомства США указывающие на то, что аналогичная конструкция была предложена двумя годами раньше механиком Генри Холмсом.
Социально-экономические последствия изобретения
Изобретение оказало существенное влияние на мировую экономику, многократно удешевив процесс получения хлопка.
Для США эффект коттон-джина был ещё более значимым: с одной стороны изобретение послужило толчком к промышленной революции в северных штатах, с другой — резко повысило экономическую эффективность рабовладельческого хозяйства в южных. Косвенно это послужило обострению противоречий между северными и южными штатами[1] , которые хотели экономически и политически обособиться, что стало одной из причин Гражданской войны в США.
Ряд историков придерживается мнения, что изобретение продлило существование рабовладельческого строя на юге на несколько десятилетий, без него рабство отмерло бы гораздо раньше из-за экономической несостоятельности.
Напишите отзыв о статье "Коттон-джин"
Примечания
- ↑ Pierson, Parke. "Seeds of conflict: tiny cotton seeds had a lot to do with bringing on a big war." America's Civil War Sept. 2009: 25. Academic OneFile. Web. 12 Oct. 2014.
Ссылки
- [www.eliwhitney.org/new/museum/eli-whitney/cotton-gin Машина коттон-джин в музее Эли Уитни] (англ.)
Отрывок, характеризующий Коттон-джин
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
