Коул, Ричард

Ричард Коул (англ. Richard Cole, род. 2 января 1946 года) — британский музыкальный менеджер, начавший свою деятельность в музыкальном бизнесе в начале 1960-х годов, а наибольшую известность получивший как гастрольный менеджер британской рок-группы Led Zeppelin в 1968—1980 годах.

Биография

Коул, поначалу собиравшийся стать барабанщиком (и даже купивший себе ударную установку), перепробовал затем несколько профессий: он работал, в частности, дизайнером одежды и даже утверждал, что именно в его рубашках Джон Леннон и Ринго Старр снялись на обложке альбома Revolver.

После встречи в 1965 году с журналистом Record Mirror Ричардом Грином, Коул вошел в музыкальный бизнес и поступил вскоре гастрольным менеджером в рок-группу Unit 4 + 2, откуда перешел в The Who и затем в The New Vaudeville Band (1966). В 1967 году Коул направился в США и некоторое время в качестве звукоинженера сотрудничал с Vanilla Fudge. Узнав, что в США собираются The Yardbirds, он вошел в контакт с менеджером Питером Грантом (знакомым по работе с New Vaudeville Band) и поступил на работу под его начало. После распада The Yardbirds Грант и Коул стали, соответственно, менеджером и гастрольным менеджером Led Zeppelin.

Ричард Коул остался в истории Led Zeppelin одиозной фигурой (поскольку имел прямое отношение ко всем скандалам, связанным с группой), однако в профессиональной деятельности проявил некоторые новаторские качества. В частности, впервые под его началом гастролирующая в США британская рок-группа, отказавшись от использования чужого оборудования, стала привозить его с собой, наряду с английской бригадой рабочих сцены. Эта практика была впоследствии получила широкое распространение.

Именно Коул взял на себя обязанности поставлять «групи» участникам Led Zeppelin; некоторых он знал ещё работая с The Yardbirds и The Who.

На Коуле лежала также ответственность за получение наличности после концертов. Он-то и стал в мае 1973 года главным подозреваемым в деле о пропаже крупной суммы (203 тысячи долларов) из сейфа в отеле «Дрейк» во время концерта Led Zeppelin в Madison Square Garden. Коул, имевший ключи от сейфа и оказавшийся первым, кто заметил пропажу, был арестован, но прошел проверку на детекторе лжи, после чего обвинения с него были сняты. Деньги найдены не были, равно как и похититель. Впоследствии группа подала в суд на отель «Дрейк».

В 1977 году, во время гастролей Led Zeppelin в США, Ричард Коул был одним из участников и, как полагают, основным виновником инцидента в ходе гастроелй по США 1977 года, когда приглашённый им лично на работу охранник Джон Биндон завязал жестокую драку со служащими промоутера Билла Грэхэма. Грант, Коул, Биндон и Джон Бонэм, также принимавший участие в побоище, получили условные тюремные сроки. Грант позже признавал, что приняв на работу Биндона, допустил самую серьёзную ошибку в своей карьере музыкального менеджера.

Ричард Коул, который нёс всю ответственность за доставку участникам группы наркотиков и алкоголя, в конечном итоге был уволен летом 1980 года после того, как Грант решил положить этим злоупотреблениям конец. Отправившись в Италию для прохождения курса детоксикации, он был там ошибочно арестован по обвинению в террористической деятельности (его приняли за человека, который организовывал взрывы в Болонье) и некоторое время провел в тюрьме.

После увольнения из Led Zeppelin Коул работал гастрольным менеджером у Эрика Клэптона, Black Sabbath, Литы Форд, Оззи Осборна и Three Dog Night; в более поздние годы сотрудничал на том же поприще с The Gipsy Kings, Crazy Town и Fu Manchu, работал менеджером Fem 2 Fem.

После распада Led Zeppelin Коула стали приглашать к участию авторы неофициальных биографий группы, в частности, Стивен Дэвис, написавший, возможно, самую известныю из них, «Молот богов» (англ. Hammer of the Gods). Коул, на воспоминаниях которого была выстроена бо́льшая часть книги, утверждал, что получил за свои труды лишь $1250. Дэвис, кроме того, «отплатил» ему выводом о том, что именно он, Коул, и создавал весь тот хаос, что творился вокруг Led Zeppelin.

Роберт Плант в интервью NME 1985 года подверг критике и Дэвиса и Коула, заявивив, что их книга доверия не заслуживает. «Все эти истории просачивались от девушек, которые якобы были со мной в номерах, в то время, как они находились с ним», — говорил бывший вокалист группы. Плант заметил, что именно Коул создал нездоровую атмосферу внутри группы и вокруг неё, за что в конечном итоге и был уволен. «Бо́льшую часть времени он был не в себе», — говорил Плант, объясняя, почему «фактам», на которых Коул настаивает, верить не следует.

Коул, разочарованный результатами сотрудничества с Дэвисом, написал собственную неофициальную историю группы, «Stairway to Heaven: Led Zeppelin Uncensored», пригласив к сотрудничеству Ричарда Трубо (англ. Richard Trubo). Джимми Пейдж признался, что смог заставить себя прочесть лишь две главы, от которых ему стало «просто плохо», настолько абсурдно фальшивым было изложение событий. Похожее мнение высказал Джон Пол Джонс: он говорил, что авторы перемешали в кучу всевозможные сплетни, снабдив их выдуманными финалами, а своей задачей поставили — «изобразить нас жалкими подонками, а не веселыми парнями, какими мы были на самом деле».

Особенно Джонса возмутило то, как Коул изобразил в своей книге Джона Бонэма: бас-гитарист поклялся никогда со своим бывшим гастрольным менеджером больше не разговаривать. В интервью журналу PR-Inside Джонс рассказывал, что когда напрямую спросил Коула, зачем он до такой степени исказил факты, тот объяснил это тем, что ему требовались деньги на наркотики. Несмотря на отвращение к Ричарду Коулу, трое бывших участников Led Zeppelin пригласили его на концерт 2007 года, в VIP-ложу.

Ссылки

• [www.classicbands.com/RichardColeInterview.html Интервью с Ричардом Коулом]
• Cole, Richard, and Trubo, Richard (1992), Stairway to Heaven: Led Zeppelin Uncensored, New York: HarperCollins, ISBN 0-06-018323-3
• Welch, Chris (2002), Peter Grant: The Man Who Led Zeppelin, London: Omnibus Press. ISBN 0-7119-9195-2.

Отрывок, характеризующий Коул, Ричард

– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.