Коутиньо, Клаудио

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Клаудио Коутиньо
Общая информация
Полное имя Клаудио Песего де Мораэс Коутиньо
Прозвище Патриарх (Patriarca)
Родился
Дон-Педриту, Риу-Гранди-ду-Сул, Бразилия
Гражданство
Информация о клубе
Клуб
Должность тренер
Карьера
Тренерская карьера
1970 Бразилия ассистент
1970 Перу
1971—1973 Васко да Гама
1974 Бразилия координатор
1975 Ботафого
1976 Бразилия (олимп.)
1976—1977 Фламенго
1977—1979 Бразилия
1978—1980 Фламенго

Кла́удио Песе́го де Мора́эс Коути́ньо (порт. Cláudio Pecego de Moraes Coutinho; 5 января 1939, Дон-Педриту — 27 ноября 1981, Рио-де-Жанейро) — бразильский футбольный тренер.





Биография

Клаудио Коутиньо родился в Дон-Педриту. Когда ему было 4 года, его семья переехала в Рио-де-Жанейро. В столице страны Коутиньо начал военную карьеру, поступив в военное училище, и дослужился до капитана артиллерии. Одновременно с военной специальностью Коутиньо, проявлявший большое внимание к спорту, учился в армейской школе физического воспитания. В 1968 году Коутиньо был выбран представителем школы для выступления перед конгрессом в США. В Соединённых Штатах Коутиньо познакомился с Кеннетом Купером, автором знаменитого метода определения физического состояния спортсменов. После выступления вперед конгрессом, Коутиньо был приглашён работать в лаборатории НАСА, где он был в числе группы, определявшей состояние космонавтов и лётчиков-испытателей в стрессовых для организма ситуациях. Затем он продолжил образование в Европе, защитив кандидатскую диссертацию в университете города Фонтенбло.

В 1970 году Коутиньо был взят в составе делегации сборной Бразилии на чемпионат мира. На мундиале Коутиньо отвечал за физическое состояние игроков, применяя метод Купера. После чемпионата мира, выигранного бразильцами, Коутиньо недолго проработал главным тренером сборной Перу, а также являлся координатором сборной Бразилии на чемпионате мира 1974 года. В 1976 году Коутиньо возглавил олимпийскую сборную Бразилии, которую привёл к 4-му месту на Олимпиаде 1976. В том же году он возглавил «Фламенго».

В 1977 году после ряда неудач главного тренера первой сборной Бразилии, Освалдо Брандао, главным тренером команды был назначен Коутиньо. Новый главный тренер начал с «европеизации» игры бразильцев, до того основанной на индивидуальном мастерстве игроков команды. Главным для Коутиньо стала игровая дисциплина и универсальность игроков[1], а также «ponto futuro», когда игроки двигаются без мяча, чтобы любой из них мог его получить в нужный момент. Первым из бразильцев-звёзд пострадал Шикао, который из-за недостаточной дисциплины был исключён из команды. На чемпионате мира 1978 бразильцы страдали от недостатка взаимопонимания между Зико и Рейналдо, главных «конструкторов» атак сборной. После матчей группового этапа в управление командой был вынужден вмешаться Алмиранте Элено Нунес, президент Бразильской конфедерации футбола, который ввёл в команду трёх игроков, которые помогли одолеть Перу и на равных сыграть с Аргентиной. Решающий матч за выход в финал бразильцы проводили с Польшей и выиграли 3:1, но аргентинцы, проводившие игру позднее и знавшие, сколько надо было забивать, переиграли Перу 6:0. По сведениям прессы и отзывам некоторых игроков команды, футболисты Перу матч «сдали»[2][3][4][5]. В результате бразильцы, которые единственные на чемпионате не проиграли ни одного матча, были вынуждены играть за 3-е место, которое завоевали в матче с Италией. После турнира Коутиньо сказал: «Мы были моральными победителями этого чемпионата». Несмотря на достаточно удачное выступление, Коутиньо в начале 1979 года ушёл из сборной Бразилии, попутно обвинив прессу и футбольную общественность Бразилии в общем неудачном результате. Под руководством Коутиньо сборная Бразилии провела 45 игр.

Коутиньо вернулся во «Фламенго» и дважды подряд сделал команду чемпионом штата Рио-де-Жанейро, а в 1980 году привёл клуб к победе в чемпионате Бразилии. В 1981 году Коутиньо поругался с руководством клуба и принял решение покинуть команду. В том же году Коутиньо, занимаясь дайвингом, поклонником которого он был, утонул около пляжа Ипанема. У него остались жена и двое детей.

Достижения

Напишите отзыв о статье "Коутиньо, Клаудио"

Примечания

  1. Это было время «тотального футбола» сборной Голландии
  2. [www.utro.ru/articles/2006/06/05/553886.shtml Аргентина: Дети Пекермана]
  3. [press.try.md/view.php?id=73683&iddb=Sport Ставки на скандалы держат ЧМ начеку]
  4. [www.voon.ru/2006-08-19/news/16768.html Коррупционные скандалы в футболе]
  5. [www.sovsport.ru/gazeta/article-item/227305 Рекорды и достижения 2-го тура]

Ссылки

  • [br.sambafoot.com/treinadores/367_Claudio_Coutinho.html Профиль на СамбаФут]
  • [books.google.com.br/books?id=rG3WkuElytcC&pg=RA1-PA1853&lpg=RA1-PA1853&dq=Claudio+Coutinho+Sele%C3%A7%C3%A3o+Brasileira+1970&source=bl&ots=K7RvyuOHuA&sig=iSOBTBzxI0Ah8WVnKDCjlc0-NC4&hl=pt-BR&ei=RjA0SvixHNqntgewiPn4Dg&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=6#v=onepage&q=&f=false Биография в Almanaque do futebol Por Gustavo Poli, Lédio Carmona]
  • [terceirotempo.ig.com.br/quefimlevou_interna.php?id=1854&sessao=f Статья на terceirotempo.ig.com.br]


</div>

</div>

Отрывок, характеризующий Коутиньо, Клаудио

И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.