Коуэлл, Саймон

Саймон Коуэлл Simon Cowell
Коуэлл в декабре 2011 года
Основная информация
Полное имя	Саймон Филлип Коуэлл
Дата рождения	7 октября 1959(1959-10-07) (64 года)
Место рождения	Ламбет, Лондон, Англия, Великобритания
Годы активности	1979 — наст. время
Страна	Великобритания Великобритания
Профессии	Музыкальный продюсер, телеведущий

Са́ймон Фи́ллип Ко́уэлл (англ. Simon Phillip Cowell, произносится Ка́уэлл /ˈkaʊəl/; род. 7 октября 1959) — британский телеведущий, продюсер, филантроп, деятель теле- и киноиндустрии, основатель, руководитель и совладелец фирмы Syco, в которую входят агентство по поиску новых исполнителей, студия звукозаписи и телевизионная компания. Один из крупнейших представителей британского шоубизнеса. Наибольшую известность получил как судья спродюсированных им телевизионных шоу American Idol, Pop Idol, The X Factor UK и Britain’s Got Talent. В 2004-м и 2010-м журнал Time включил Саймона в список ста самых влиятельных людей мира. В 2010 году британский журнал New Statesman определил Коуэлла на 41-ю позицию в списке «50 самых значимых людей 2010 года» (англ. 50 People Who Matter 2010). По оценке издания Sunday Times состояние Коуэлла в 2015 равнялось 325 миллионам фунтов.

Как судья, Коуэлл известен своей острой и зачастую противоречивой критикой участников шоу и их способностей, в том числе не всегда корректными шутками в их адрес.

Саймон Коуэлл также известен как крупный участник британской благотворительной программы Together for Short Lives, жертвующей миллионы на помощь тяжело больным детям.

Семья

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Саймон Коуэлл родился в Ламбете (Лондон) и вырос в Элстри, графство Хартфордшир. Мать Саймона Джулия Бретт (урожденная Джози Далглиш; 1925-2015), была балериной, отец, Эрик Селиг Филипп Коуэлл-старший (1918-1999), работал агентом по сделкам с недвижимостью и музыкальным продюсером. Эрик происходил из еврейской семьи (его мать эмигрировала в Британию из Польши). У Саймона есть родной младший брат Николас, и три сводных брата - Джон, Тони, и Майкл, а также сводная сестра Джун.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Профессиональная карьера

Саймон окончил Виндзорский технический колледж по специальности "социология", после чего сменил несколько мест работы, среди которых была съемочная площадка культового фильма Стэнли Кубрика "Сияние". Причиной частых увольнений становились конфликты с коллегами и начальством, и Саймон не мог построить карьеру до тех пор, пока его отец, работавший в компании EMI Music, не устроил его туда работать с почтой. На новом месте Саймон хорошо проявил себя, быстро получил повышение и обзавелся многочисленными связями.

В начале 1980-х Саймон ушел из EMI, чтобы вместе со своим бывшим начальником основать звукозаписывающую компанию E & S Music, но вышел из дела в 1983 г. Затем он вместе с Иеном Бертоном основал Fanfare Records, первоначально занимаясь продажами обучающих видео для начинающих исполнителей, и музыку из пьес, в том числе в исполнении итальянского оркестра Rondo Veneziano. Первым хитом в 1986 году стала песня "So Macho" популярной исполнительницы Синитты, еще одним удачным шагом стало сотрудничество Коуэлла с трио Stock Aitken Waterman, выпустившим ряд хитов на протяжении 80-х. Однако ближе к концу 80-х дела компании пошли на спад, и в 1989-м Коуэлл едва не обанкротился.

После этого Саймон устроился в музыкальную компанию BMG агентом по поиску новых исполнителей. Перезапуск карьеры закончился полным успехом: благодаря Коуэллу было выпущено несколько крупных хитов, а настоящим прорывом стало сотрудничество с актерским дуэтом Робсона Грина и Джерома Флинна в 95-м, когда они записали при участии Саймона песню "Unchained Melody", которую исполнили в популярном телесериале Soldier Soldier. Песня взлетела на первую строчку хит-парада Великобритании, оставаясь на вершине в течение семи недель, и стала самым продаваемым синглом 1995 года, а одноименный альбом дуэта (названного  Robson & Jerome) стал в том же году самым продаваемым альбомом. Прежде чем дуэт прекратил свою деятельность, был выпущен еще один альбом и два сингла, а всего Коуэлл продал 7 миллионов альбомов этой группы и 5 миллионов синглов, став миллионером и крупной величиной в британском шоу-бизнесе. Следующими его творениями стали популярные группы Five, Westlife, а также известное детское шоу "Телепузики".

«Идол» и Il Divo

Коуэлл стал судьей первого сезона «Поп идола» в 2001 г. и первого сезона «Американского идола» в 2002 году. Большинство зрителей «Американского идола» лучше всего знают Саймона по его резкой критике участников. Он закрепил за собой статус человека, который способен разбить любой талант. Другие судьи, Райан Сикрест, Пола Абдул и Рэнди Джексон, нередко прерывали его на полуслове, считая его выпады некорректными. Благодаря своей репутации жесткого критика Коуэлл стал ассоциироваться с такими телевизионными персонами, как судья Джуди из американской программы Judge Judy и Энн Джозефина Робинсон из телевизионной игры The Weakest Link. По поводу сравнения с Энн Робинсон телеведущий сказал, что испытывает неприязнь к ней, и прокомментировал это так: «Я ненавижу её, я ненавижу её шоу, потому что все это сплошное притворство».

Известная фраза Коуэлла «Я не хочу быть грубым, но…» ушла в народ; именно с неё он начинал обсуждать таланты участников «Американского идола». Бытует мнение, что многие из острот Коуэлла были результатом его работы с публицистом Максом Клиффордом. Также Саймон участвовал в программе «Мировой идол» в 2003 г., в слете всех стран, где проходили шоу того же формата, и обнаружил, что в каждой версии «Американского идола» были предприняты попытки найти кого-то, кто был бы похож на него, своеобразного местного «Саймона Коуэлла».

Был спародирован в 2004 году в мультфильме «Шрек 2».

В 2003 году Коуэлл попал на канал Channel 4, где занял 33-е место в рейтинге «100 самых ужасных британцев». Лейбл S Records заключил два контракта с финалистами первого сезона «Поп идола», Уиллом Янгом и Гаретом Гейтсом, каждый из них занимал верхние строчки чартов со своими хитами. В 2004 г. Коуэлл создал оперную поп-группу Il Divo, коллектив с мировым успехом, в состав которого вошло 3 оперных исполнителя и один поп-певец, а сами участники были разных национальностей. Вдохновленный популярностью Il Divo, Саймон решил создать детскую версию группы, Angelis, устроив состязания между похожими по формату группами в рождество 2006 г.

The X Factor

В 2004 году Коуэлл вместе с Шэрон Осборн и Луисом Уолшем стал судьей первого сезона британского шоу талантов The X Factor, которое он создал сам благодаря компании Syco. Шоу стало очень популярным, так что после третьего сезона начался четвёртый выпуск. Коуэлл стал десятым в списке самых ужасающих знаменитостей журнала Radio Times (согласно опросу 3 000 человек).

Победительница третьего сезона The X Factor Леона Льюис подписала контракт с лейблом Коуэлла Syco и стала мировой звездой, синглы и альбомы которой занимали первые места в чартах продаж по всему миру.

18 августа 2007 года Коуэлл вместе с Осборн, Уолшем и новым судьёй Данни Миноуг вернулся на четвёртый сезон The X Factor. На некоторое время место Уолша занял Брайан Фридман, который уже был судьёй на Grease Is the Word, однако Коуэлл и Осборн поняли, что без Уолша между судьями исчезли взрывные взаимодействия, накаляющие атмосферу шоу, поэтому Уолш был приглашен обратно. В 2010 году Саймон создал группу One Direction, которая заняла третье место в седьмом сезоне The X Factor UK.

Также в 2011 году Коуэлл создал американский The X Factor; в первом сезоне совместно с Коуэллом судьями были: Пола Абдул, Шерил Коул и Эл Эй Рейд. Но через несколько недель Коул покинула шоу, и её пришлось заменить Николь Шерзингер. В 2012 году стартовал второй сезон американского The X Factor. Состав судей был таков: Эл Эй Рейд, Бритни Спирс, Деми Ловато и сам Коуэлл. На втором сезоне американского «X-фактора» Коуэлл создал девичью группу Fifth Harmony. Эту группу называют «One Direction в юбках», что обусловлено сходством двух групп. Пять участников, обе группы заняли третье место, и ещё много похожих моментов.

В марте 2013 года стартовал третий сезон. Судьями стали Саймон Коуэлл, Деми Ловато, мексиканская певица Паулина Рубио и бывшая судья шоу The X Factor UK Келли Роуленд.

Ссылки

• [www.peoples.ru/tv/simon_cowell/index1.html Биография Коуэлла] (рус.)
• [www.celebritybazar.com/simon_cowell/ Биография Коуэлла] (англ.)
• Саймон Коуэлл в «Твиттере»
• [facebook.com/simoncowell Официальная страница Саймона Коуэлла] в социальной сети Facebook

Отрывок, характеризующий Коуэлл, Саймон

– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.