Кочани
Город
Показать/скрыть карты
|
Ко́чани (макед. Кочани) — город в Республике Македония, административный центр общины Кочани. Население города по переписи 2002 года — 28 330 жителей[1].
Город находится в северо-восточной части страны, в 65 км от границы с Болгарией. Высота над уровнем моря — от 350 до 420 м.
Содержание
История
Город основан в 1337 году[2].
В XIX веке Кочани были заселены болгарами (ныне македонцы) и турками примерно в равном количестве, в 1900 году здесь проживало 5950 жителей, из которых: 2800 болгар-христиан, 2600 турок, 40 арнаутов-мусульман, 150 влахов и 360 цыган[3]. В 1905 году 4232 жителей села были прихожанами церкви Болгарской екзархии, 64 — церкви сербского Патриархата (сербоманы (на болг.)), 5 — греков, 210 влахов и 174 цыгана, в городе были три болгарских, греческая, влашская и сербские школы[4].
Население
Этническая структура населения в городе по переписи населения 2002 года[5]:
- македонцы — 25 730 чел.;
- цыгане — 1951 чел.;
- турки — 315 чел.;
- влахи — 193 чел.;
- сербы — 63 чел.;
- боснийцы — 1 чел.;
- остальные — 77 чел.
Напишите отзыв о статье "Кочани"
Примечания
- ↑ [www.kocani.gov.mk/linkovi/naselenie.htm Население по населённым пунктам общины Кочани] (макед.)
- ↑ [rtvkocani.tripod.com/welcome/kocani.html О городе] (англ.)
- ↑ [www.promacedonia.org/vk/vk_2_32.htm Васил Кънчов. «Македония. Етнография и статистика». София, 1900, стр.225.] (болг.)
- ↑ D.M.Brancoff. «La Macédoine et sa Population Chrétienne». Paris, 1905, р.132-133.
- ↑ [www.mls.gov.mk С сайта министерства местного самоуправления] (макед.)
Ссылки
- [www.kocani.gov.mk Сайт общины Кочани]
Это заготовка статьи по географии Республики Македонии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Отрывок, характеризующий Кочани
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.