Кочетков, Василий Дмитриевич

Кочетков Василий Дмитриевич
В форме воздушно-десантных войск
Дата рождения	1923(1923)
Место рождения	Спасск, СССР
Дата смерти	17 августа 1942(1942-08-17)
Место смерти	хутор Дубовой, Сиротинский район, Сталинградская область, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Воздушно-десантные войска , Пехота
Годы службы	1941 — 1942
Звание	младший лейтенант
Часть	111-й гвардейский стрелковый полк 40-й гвардейской стрелковой дивизии
Командовал	командир 1-го взвода 2-й роты
Сражения/войны	Великая Отечественная война: Сталинградская битва
Награды и премии

Василий Дмитриевич Кочетков (1923, Спасск — 17 августа 1942 хутор Дубовой, Сиротинский район, Сталинградская область) — гвардии младший лейтенант, кавалер ордена Ленина, участник Сталинградской битвы, увековечен мемориальной плитой на Большой братской могиле мемориального комплекса «Героям Сталинградской битвы». Член ВЛКСМ с 1941 (комсомольский билет № 10924195).

До Войны

После окончания школы работал корректором в редакции районной газеты

Участие в Сталинградской битве

Василий Дмитриевич Кочетков в составе 40-й гвардейской стрелковой дивизии принимал участие в Сталинградской битве с 12 августа 1942 года в полосе обороны 1-й гвардейской армии. Дивизия была сформирована на базе 6-го воздушно-десантного корпуса. 15 августа, после двухсуточного марша взвод младшего лейтенанта Кочеткова занял оборону на высоте 180,9 близ станицы Сиротинской, где наблюдалось большое скопление пехоты противника с поддержкой танков. Позиции взвода были неоднократно атакованы превосходящими силами противника.

Командир взвода младший лейтенант Василий Кочетков обратился к своим товарищам с такими словами:

Вы помните панфиловцев. 28 героев-гвардейцев не отступили перед полсотней танков. Им не куда было отступать - позади них была Москва. Нам также некуда отступать — позади нас Сталин.

—

В одном из боёв Василий Дмитриевич был тяжело ранен, но не ушёл с переднего края. Взвод Кочеткова под руководством командира несколько раз переходил в контратаки. Некоторые воины бросались с гранатами под немецкие танки. В одной из атак младший лейтенант Кочетков был смертельно ранен и погиб, но его подразделение не оставило своих позиций.

За время боёв с 15 по 18 августа на участке обороны взвода младшего лейтенанта Кочеткова враг потерял более двух рот пехоты и 6 танков.

После этого боя 6 бойцов взвода (включая Василия Дмитриевича) награждены орденом Ленина, 10 человек награждены орденом Красного Знамени. До 1958 года считалось, что все военнослужащие взвода младшего лейтенанта Кочеткова погибли. Однако впоследствии стало известно, что красноармейцы П. А. Бурдин и Г. А. Унжаков остались в живых.

Награды

За проявленное мужество и героизм младший лейтенант Кочетков Василий Дмитриевич был представлен к званию Герой Советского Союза посмертно. Наградной лист был составлен командиром 111-го гвардейского стрелкового полка гвардии подполковником Семашко и военкомом того же полка гвардии батальонным комиссаром Ковтуном. Представление было поддержано командиром 40-й гвардейской дивизии гвардии генерал-майором Пастревичем и военкомом той же дивизии гвардии бригадным комиссаром Юматовым, а также командующим 21-й армии генерал-майором Даниловым и бригадным комиссаром Крайновым. Однако, приказом Донского фронта Василий Дмитриевич был награждён орденом Ленина.

Память

Подвиг кочетковцев не остался незамеченным: о нём писали и центральные издания и региональные. Вот что было напечатано 24 сентября 1942 года в одной из Пезенских областных газет:

Кто бы ты ни был,— говорилось в передовой статье, — ты должен знать о бессмертном подвиге шестнадцати гвардейцев под Сталинградом. Его совершили во имя Родины шестнадцать патриотов, простых советских людей во главе со своим командиром — гвардии младшим лейтенантом Василием Кочетковым, комсомольцем, бывшим служащим г. Беднодемьяновска нашей Пензенской области. Мужественные защитники Сталинграда презрели смерть и ценой собственной жизни не пропустили на своем участке врага к Сталинграду. Честь им и вечная слава.

2 октября 1942 был издан приказ о награждении кочетковцев орденами, была выпущена пропагандисткая брошюра «Кочетковцы». Фронтовая типография выпустила листовку с описанием подвига, в частях и подразделениях о подвиге рассказывали политработники и комсомольские активисты.

Красноармеец Г. Ясинский написал стихи, которые были напечатаны в листовке:

На танки бросились герои-кочетковцы.
Покрылась пламенем фашистская броня...
И, как панфиловцы, погибли комсомольцы.
Гордись орлами, русская земля!

Г. Ясинский

Г. И. Марченко написал картину «Подвиг кочетковцев», которая сейчас находится в музее обороны Сталинграда. В Пензенском краеведческом музее выставлена скульптура работы В. Ларцева. Поэт Серафим Попов посвятил подвигу кочетковцев «Сталинградскую балладу»

Кочетковцы, как и сотни других бойцов 40-й стрелковой дивизии, похоронены на высоте 180,9. В 1969 году на братской могиле установлены монумент и памятная плита. На монументе высечено:

«Здесь стояли насмерть воины 40-й гвардейской краснознаменной стрелковой дивизии. 1942 год (VIII—IX)». Надпись на памятной плите гласит: «ВЕЧНАЯ СЛАВА ГВАРДЕЙЦАМ-КОЧЕТКОВЦАМ, ПАВШИМ В БОЯХ ЗА НАШУ РОДИНУ».

В 1972 году Волгоградское телевидение сделало передачу посвящённую 30-й годовщине подвига Кочетковцев. На эту передачу была приглашена мать Василия Дмитриевича Евдокия Николаевна Кочеткова. Она приехала с сыном и невесткой и рассказала телезрителям, что в войну она осталась одна с семью детьми. Василий Дмитриевич был старшим и осознавал своё старшинство, помогал по дому. После окончания 9-го класса он пошел работать. «Для меня он всегда живой»— этими словами мать закончила своё выступление.

Евдокия Николаевна долгое время хранила письма сына, присланные с фронта. Она готова была передать их в Пензенский областной краеведческий музей, но, к сожалению, её квартиру обокрали и письма пропали

С Евдокией Николаевной держали переписку курсанты, с которыми Василий Дмитриевич учился, работники музеев, школьники. Много лет Евдокия Николаевна получала письма от полковника П. П. Толстоброва, который во время войны редактировал армейскую газету 40-й гвардейской дивизии, а после войны работал в воронежской областной газете.

Пензенский журналист Р. Енакаев много времени посвятил поиску документов о подвиге кочетковцев. Он опубликовал ряд статей о Василии Дмитриевиче Кочеткове, в которых сообщал читателям, что в кармане гимнастерки младшего лейтенанта Кочеткова нашли стихи из армейской газеты и недописанное письмо к матери. Учителя школы, в которой учился Василий Дмитриевич, вспоминали, что он и сам писал стихи и рассказы. Р. Енакаев разыскал и выжившего кочетковца П. А. Бурдина. Он был самым старшим во взводе (ему было 32 года) и опекал молодого командира. П. А. Бурдин дошел до Берлина, после войны жил в Пермской области. П. А. Бурдин после войны четыре раза был на месте боя, переписывался с матерью Василия Дмитриевича, к которой неизменно обращался: «Здравствуй, милая мама!».

Именем Василия Дмитриевича Кочеткова в Спасске названа улица, на которой он жил, в городском парке установлен бюст героя. Кроме этого, в честь Василия Дмитриевича названы улицы в Волгограде и Сиротинской.

Имя Василия Дмитриевича Кочеткова увековечено на одной из 37 мемориальных плит Большой братской могилы мемориального комплекса «Героям Сталинградской битвы» на Мамаевом кургане.

«Кочетковцы»

представленные к званию Герой Советского Союза (посмертно) (1-й батальон 111-й гв. сп):

• командир взвода гв. мл. лейтенант Василий Дмитриевич Кочетков
• гв. красноармеец Бурдин Николай Иванович(1911—1942) стрелок
• гв. сержант Бурдов Павел Иванович(1909—1942) ком отделения
• гв. ефрейтор Гушин Иван Иудович (1922—1942) стрелок
• гв. красноармеец Двоеглазов Алексей Степанович (1914—1942) стрелок
• Докучаев Николай Васильевич (1922—1942)
• Касьянов Иван Никанорович (1917—1942)
• гв. красноармеец Меркурьев Владимир Александрович(1922—1942) стрелок
• гв. красноармеец Пуховкин Акиндин Иванович (1922—1942) подрывник
• гв. красноармеец Степаненко Михаил Павлович (1922—1942) стрелок
• гв. красноармеец Унжаков Геннадий Афанасьевич стрелок
• гв. красноармеец Федосимов Николай Михайлович стрелок
• гв. красноармеец Федотовский Николай Михайлович стрелок
• гв. красноармеец Чирков Василий Архипович (1922—1942)
• гв. с-т Шуктомов Михаил Андреевич ком. отделения (1922—1942)
• гв. красноармеец Штефан Григорий Филиппович стрелок

Литература

• «Чтобы помнили» Забродина Н. И., 2011 г.
• Сталинградская битва. Июль 1942-февраль 1943: энциклопедия / под ред. М. М. Загорулько. — 5-е изд., испр. и доп. — Волгоград: Издатель, 2012. — 800 с.
• Водолагин М.А.. [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000200/st000.shtml У стен Сталинграда]. — М.: Госполитиздат, 1958. — 94 с. — (Город-герой). — 100 000 экз.
• На одной безымянной высотке... // [www.molodguard.ru/heroes3700.htm Битва за Волгу: воспоминания участников Сталинградского сражения] / составитель И. К. Морозов, редакторы И. М. Логинов, И. К. Морозов. — Волгоград: Волгоградское книжное издательство, 1962. — 442 с.
• Евгений Долматовский [smena-online.ru/stories/kochetkovtsy-stoyali-nasmert Кочетковцы стояли насмерть] // Смена. — 1965. — Май (№ 911).

Ссылки

• [dmitrovsk1943.mybb.ru/viewtopic.php?id=2685 Всенародная книга памяти Пензенской области]
• [www.bogorodsk-noginsk.ru/voyna/n40.html 40-я «ногинская» гвардейская стрелковая дивизия в Сталинградской битве]

Отрывок, характеризующий Кочетков, Василий Дмитриевич

Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]


Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.