Коч, Эд

Эдвард Ирвинг (Эд) Коч англ. Edward Irving Koch <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Эд Коч в 1978 году</td></tr>
105-й Мэр Нью-Йорка
1 января 1978 — 31 декабря 1989
Предшественник:	Абрахам Бим
Преемник:	Дэвид Динкинс
Член Палаты представителей США от 18-го округа штата Нью-Йорк
3 января 1973 — 31 декабря 1977
Предшественник:	Чарльз Рэнгел
Преемник:	Билл Грин
Член Палаты представителей США от 17-го округа штата Нью-Йорк
3 января 1969 — 3 января 1973
Предшественник:	Теодор Купферман
Преемник:	Джон Мерфи
Вероисповедание:	иудаизм
Рождение:	12 декабря 1924(1924-12-12) Бронкс, Нью-Йорк, США
Смерть:	1 февраля 2013(2013-02-01) (88 лет) Манхэттен, Нью-Йорк, США
Место погребения:	Кладбище Церкви Троицы, Манхэттен, Нью-Йорк, США
Партия:	Демократическая
Образование:	Сити-колледж, Нью-Йоркский университет
Военная служба
Годы службы:	1943—1946
Принадлежность:	США США
Род войск:	Армия США
Звание:	Сержант
Сражения:	Битва в Хюртгенском лесу, Арденнская операция
Награды:	медаль «За Европейско-Африканско-Ближневосточную кампанию», две звезды за службу, медаль Победы во Второй мировой войне, значок боевого пехотинца

Эд Коч (англ. Ed Koch; 12 декабря 1924 — 1 февраля 2013) — член палаты представителей США от 17-го и 18-го округов штата Нью-Йорк, 105-й мэр Нью-Йорка.

Ранние годы

Эдвард (Эд) Коч родился в Бронксе в семье еврейских иммигрантов из восточной Галиции Йетты и Льюиса Коча. Будучи ребёнком, Эд работал гардеробщиком в Ньюаркском танцевальном зале в Нью-Джерси. в 1941 году он окончил в этом городе среднюю школу.

В 1943 году Эда призвали в армию. Службу он проходил в 104-м пехотном полку, который в сентябре 1944 года высадился во французском Шербуре. За время службы Коч получил медаль «За Европейско-Африканско-Ближневосточную кампанию», две звезды за службу, медаль Победы во Второй мировой войне и значок боевого пехотинца. После войны говорящий по-немецки Коч был откомандирован в Баварию, чтобы поспособствовать в процессе смещения с постов местных нацистских государственных служащих. В 1946 году в звании сержанта он вышел в отставку. Годом ранее он окончил нью-йоркский Сити-колледж, а в 1948 году получил юридическую степень на юридическом факультете Нью-Йоркского университета.

С 1949 по 1964 год Коч вёл единоличную адвокатскую практику, а с 1965 по 1968 год входил в объединение Koch, Lankenau, Schwartz & Kovner. Член Демократической партии, он активно занимался политикой. В 1962 году Коч попытался избраться в ассамблею штата Нью-Йорк, но потерпел поражение. Вместо этого он избрался председателем манхэттенского района Гринвич-Виллидж. Спустя пять лет, в 1967 году, он вошёл в городской совет Нью-Йорка и прослужил в нём до 1969 года.

Членство в Палате представителей

С 3 января 1969 года по 3 января 1973 года Коч занимал должность члена Палаты представителей США от 17-го избирательного округа штата Нью-Йорк. 17-й округ был преобразован в 18-й, и Коч представлял его до 31 декабря 1977 года. Коч охарактеризовывал себя как «вменяемый либерал» (англ. liberal with sanity). Так, он выступил против возведения социального жилья на 3000 человек в спальном районе Форест-Хилс в Куинсе, против которого выступали местные жители.

Будучи конгрессменом, Коч также продвигал идею о необходимости защиты прав человека в контексте угрозы со стороны коммунистического блока. В 1976 году он предложил отказаться от военной помощи правительству Уругвая. В том же году ЦРУ обнаружило планы чилийского управления национальной разведки по физическому устранению Коча. Эти планы не рассматривались всерьёз вплоть до убийства в сентябре 1976 года в Вашингтоне бывшего министра иностранных дел Чили Орландо Летельера. Тогдашний директор Директор Центральной разведки Джордж Буш старший хоть и предупредил Коча о возможной опасности, охрана последнему предоставлена не была.

Мэр Нью-Йорка

Первый раз Коч попробовал избраться мэром Нью-Йорка в 1973 году, но вышел из предвыборной гонки ещё до праймериз Демократической партии. Спустя четыре года он вновь выдвинулся кандидатом в мэры. Ему противостояли действующий мэр Абрахам Бим, член Палаты представителей от 20-го округа штата Нью-Йорк Белла Абцуг и государственный секретарь штата Нью-Йорк Марио Куомо. Основным пунктом предвыборной программы Коча являлось соблюдение общественного порядка. Авария в городской энергосистеме, случившаяся в июле того же года, и последовавшие за ней уличные беспорядки сыграли ему на руку, рейтинг Коча сильно возрос, и он одержал победу на выборах.

На выборах 1981 года Кочу удалось переизбраться с поддержкой в 75 %. На следующий год он попытался избраться губернатором штата Нью-Йорк, но проиграл выборы Марио Куомо, занимавшему на тот момент уже должность вице-губернатора штата Нью-Йорк.

Несмотря на заявленную приверженность либеральным идеям, по некоторым вопросам Коч от них отступался. Так, он был твёрдым сторонником смертной казни и выступал за повышение качества жизни такими методами, как предоставление полиции широких полномочий в отношении бездомных и наложение запрета на радиовещание в метро и автобусах. Подобные методы вызвали критику Американского союза защиты гражданских свобод и многих афроамериканских общественных деятелей.

В 1984 году Коч опубликовал свою первую книгу мемуаров «Мэр» (англ. Mayor), по которой впоследствии был поставлен мюзикл.

В 1985 году Кочу вновь удалось переизбраться. Он стал третьим человеком со времени объдинения Нью-Йорка, сумевшим избраться мэром три раза. На этот раз ему удалось набрать 78 % голосов избирателей. Третий срок Коча был омрачён разразившимися в Нью-Йорке экономическим кризисом, расовыми беспорядками и коррупционным скандалом, в результате которого бывший президент боро Куинс Дональд Мейнс покончил с собой.

В 1989 году Коч попытался переизбраться на четвёртый срок, но в этот раз проиграл выборы Дэвиду Динкинсу.

Последние годы

После ухода с поста мэра Коч вернулся к адвокатской деятельности. Также он стал политическим комментатором, а также занимался обзорами кинофильмов и ресторанов. В 1999 году Коч занимался чтением лекций в Брандейском университете. В 2004 году вместе со своей сестрой Пэт он написал автобиографическую детскую книгу «Эдди, младший брат Гарольда».

1 февраля 2013 года в Нью-Йоркском пресвитерианском госпитале от остановки сердца Эд Коч скончался. Он никогда не был женат.

Библиография

• Koch, Edward I. (1980). The Mandate Millstone. US Conference of Mayors. OCLC [www.worldcat.org/oclc/040152378 040152378].
• Koch, Edward I. (1980). «[www.nationalaffairs.com/public_interest/detail/the-mandate-millstone The mandate millstone]». National Affairs (61).
• Koch, Ed. How'm I doing?: The wit and wisdom of Ed Koch. — New York: Lion Books, 1981. — ISBN 0-87460-362-5.
• Rauch, William; Koch, Ed. Mayor. — New York: Simon and Schuster, 1984. — ISBN 0-671-49536-4.
• Rauch, William; Koch, Ed. Politics. — New York: Simon & Schuster, 1985. — ISBN 0-671-53296-0.
• Koch, Ed; O'Connor, John Joseph. His Eminence and Hizzoner: a candid exchange. — New York: Morrow, 1989. — ISBN 0-688-07928-8.
• Jones, Leland T.; Koch, Ed. All the best: letters from a feisty mayor. — New York: Simon and Schuster, 1990. — ISBN 0-671-69365-4.
• Paisner, Daniel; Koch, Ed. Citizen Koch: an autobiography. — New York: St. Martin's Press, 1992. — ISBN 0-312-08161-8.
• Koch, Ed. Ed Koch on Everything: Movies, Politics, Personalities, Food, and Other Stuff. — Carol Publishing Corporation, 1994. — ISBN 1-55972-225-8.
• Resnicow, Herbert; Koch, Ed. Murder at city hall. — New York: Kensington Books, 1995. — ISBN 0-8217-5087-9.
• Koch, Edward I. Murder On Broadway. — New York: Kensington, 1997. — ISBN 1-57566-186-1.
• Koch, Ed. Murder On 34th Street. — New York: Kensington, 1997. — ISBN 1-57566-232-9.
• Koch, Ed. The Senator Must Die. — New York: Kensington, 1998. — ISBN 1-57566-325-2.
• Koch, Ed. Giuliani: Nasty Man. — New York: Barricade Books, 1999. — ISBN 1-56980-155-X.
• Graham, Stephen; Koch, Ed. New York: A State of Mind (Urban Tapestry Series). — Towery Pub, 1999. — ISBN 1-881096-76-9.
• Paisner, Daniel; Koch, Ed. I'm not done yet!: keeping at it, remaining relevant, and having the time of my life. — New York: William Morrow, 2000. — ISBN 0-688-17075-7.
• Warhola, James; Thaler, Pat Koch; Koch, Ed; Koch, Edward D. Eddie: Harold's little brother. — New York: G. P. Putnam's sons, 2004. — ISBN 0-399-24210-4.
• Heady, Christy; Koch, Edward D.; Koch, Ed. Buzz: how to create it and win with it. — New York, N.Y: American Management Association, 2007. — ISBN 0-8144-7462-4.

Литература

• Martin Shefter. Koch, Edward I(rving) // The Encyclopedia of New York City / Kenneth T. Jackson, Lisa Keller, Nancy Flood. — 2. — Yale University Press, 2010. — P. 704-705. — 1584 p. — ISBN 0300182570.
• Jack Newfield, Wayne Barrett. City For Sale: Ed Koch and the Betrayal of New York, London: HarperCollins, 1989. ISBN 0-06-091662-1
• Goodwin, Michael, ed. New York Comes Back: The Mayoralty of Edward I. Koch, powerHouse Books, 2005. ISBN 1-57687-274-2
• Soffer, Jonathan. Ed Koch and the Rebuilding of New York City (Columbia University Press; 2010) 494 pages

Отрывок, характеризующий Коч, Эд

Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.