Кошары (Луганская область)
Посёлок
Показать/скрыть карты
|
Кошары (укр. Кошари) — посёлок, относится к Антрацитовскому району Луганской области Украины.
Содержание
География
Соседние населённые пункты: город Ровеньки на юго-востоке, посёлки Михайловка на юге, Горняк, Тацино, сёла Ильинка, Леськино на юго-западе, село Рафайловка и город Антрацит на западе, сёла Чапаевка, Красный Колос и посёлки Ясеновский на северо-западе, Пролетарский, сёла Картушино и Ребриково на севере, посёлок Новоукраинка, сёла Мечетка и Вербовка на северо-востоке, село Лозы на востоке.
Население
Население по переписи 2001 года составляло 817 человек.
Общие сведения
Почтовый индекс — 94681. Телефонный код — 6431. Занимает площадь 1,712 км². Код КОАТУУ — 4420383001.
Местный совет
94681, Луганская обл., Антрацитовский р-н, пос. Кошары, ул.Пролетарская, 10
История
До 1920 года посёлок входил в состав области Войска Донского, когда вместе со всей российской частью Донбасса был передан в состав Украинской ССР. В 1924 году часть Донбасса вернули в состав РСФСР и, хотя все прилегающие территории остались в составе Украины, посёлок Кошары и село Дарьино-Ермаковка вернулись в состав РСФСР, став российскими анклавами внутри Луганского округа Украины.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года Дарьино-Ермаковский сельсовет, входящий в состав Красногвардейского района Ростовской области, был передан в состав Свердловского района Ворошиловградской области УССР. Фактическая передача территории была осуществлена летом 1945 года.
С 1991 по 2014 гг. — в составе независимой Украины.
Во время вооружённого конфликта 2014 года населённый пункт попал в эпицентр противостояния за приграничную с Россией зону. В результате наступления пророссийского ополчения контроль над этой территорией перешёл к самопровозглашённой Луганской Народной Республике.
Документы о передаче Дарьино-Ермаковского сельсовета из состава РСФСР в состав УССР
- Ermakovka-Ukr1.jpg
Постановление Президиума ВС УССР от 15.10.1944
- Ermakovka-Rus.jpg
Постановление Президиума ВС РСФСР от 18.10.1944
- Ermakovka-USSR.jpg
Постановление Президиума ВС СССР от 05.11.1944
- Ermakovka-Ukr2.jpg
Письмо Председателя Исполкома Ворошиловгадского облсовета депутатов трудящихся от 26.05.1945
- Ermakovka-1945.jpg
Письмо Секретаря Президиума ВС СССР от 25.07.1945
Напишите отзыв о статье "Кошары (Луганская область)"
Ссылки
- [w1.c1.rada.gov.ua/pls/z7502/A005?rf7571=17845 Кошары на сайте Верховной рады Украины] (укр.)
|
Это заготовка статьи по географии Луганской области. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кошары (Луганская область)
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
