Кошеверова, Надежда Николаевна

Надежда Кошеверова
Имя при рождении:	Надежда Николаевна Кошеверова
Дата рождения:	10 (23) сентября 1902(1902-09-23)
Место рождения:	Санкт-Петербург Российская империя
Дата смерти:	22 февраля 1989(1989-02-22) (86 лет)
Место смерти:	Москва, СССР
Гражданство:	СССР СССР
Профессия:	кинорежиссёр
Карьера:	1923—1987
Направление:	фильм-сказка
Награды:

Надежда Николаевна Кошеве́рова (1902—1989) — советский кинорежиссёр-сказочник. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1966).

Биография

Надежда Николаевна Кошеверова родилась в Санкт-Петербурге 10 (23) сентября 1902 года.

В 1923 году окончила актёрскую школу при петроградском театре «Вольная комедия» и до 1928 года была актрисой в театрах Ленинграда (в том числе и в Ленинградском театре сатиры у Н. П. Акимова). Училась в киномастерской Фабрики эксцентрического актёра (ФЭКС) (1925—1928).

С 1929 года Надежда Кошеверова работала на «Ленфильме», где начала карьеру ассистентом режиссёра на картинах о Максиме — «Возвращение Максима» (1937), «Юность Максима» (1934), «Выборгская сторона» (1938).

Первый (не сохранившийся) фильм «Однажды осенью» сняла в 1937 году, а первый успех пришёл к ней после выхода на экраны снятой совместно с Ю. А. Музыкантом в 1939 году лирической комедии «Аринка».

До начала Великой Отечественной войны молодому режиссёру удалось снять ленту «Галя» — фильм о финской войне, запрещенный к показу.

Впервые к жанру сказки, ставшему её основным творческим направлением, Надежда Кошеверова обратилась в 1944 году. Дебютом в этом жанре стал фильм-опера «Черевички» по одноимённой опере Чайковского, снятый совместно с режиссёром М. Г. Шапиро.

В 1947 году оглушительный успех получил фильм «Золушка» — блестящий сценарий Е. Л. Шварца, оформление Н. П. Акимова, с гениальной точностью подобранный состав артистов получили признание у зрителя, критиков и вошли в историю отечественного кино. Продолжив работу как комедиограф («Шофёр поневоле», «Осторожно, бабушка!»), Кошеверова старалась сохранять верность столь любимому ею жанру волшебной сказки для детей.

Последней её режиссёрской работой стала картина 1987 года «Сказка про влюбленного маляра».

Надежда Николаевна Кошеверова умерла в Москве 22 февраля 1989. Похоронена на кладбище в посёлке Комарово под Ленинградом.

Семья

Первый муж — советский театральный режиссёр, художник, педагог Н. П. Акимов.

Вместе с Акимовым работала над фильмами «Золушка» (1947, Н. П. Акимов — художник) и «Тени» (1953, Н. П. Акимов — режиссёр, фильм — телеверсия спектакля Ленинградского Театра имени Ленсовета).

Второй муж — известный советский оператор-постановщик А. Н. Москвин. В этом браке есть сын — Николай Москвин (1935—1995).

Фильмография

Художественные фильмы

• 1939 — Аринка
• 1940 — Галя (среднеметражный)
• 1944 — Черевички (совм. с М. Г. Шапиро)
• 1947 — Золушка (совм. с М. Г. Шапиро)
• 1953 — Весна в Москве (совм. с И. Е. Хейфицем)
• 1953 — Тени (совм. с Н. П. Акимовым)
• 1954 — Укротительница тигров (совм. с А. В. Ивановским)
• 1956 — Медовый месяц
• 1958 — Шофёр поневоле
• 1960 — Осторожно, бабушка!
• 1963 — Каин XVIII (совм. с М. Г. Шапиро)
• 1966 — Сегодня — новый аттракцион
• 1968 — Старая, старая сказка
• 1971 — Тень
• 1974 — Царевич Проша
• 1977 — Как Иванушка-дурачок за чудом ходил
• 1979 — Соловей
• 1982 — Ослиная шкура
• 1984 — И вот пришёл Бумбо…
• 1987 — Сказка про влюблённого маляра

Сценарии

• 1944 — Черевички (совм. с М. Шапиро)
• 1953 — Весна в Москве

Литература

• Боровков В. Надежда Кошеверова // 20 режиссёрских биографий. М., 1978

Ссылки

• [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=1&e_person_id=470 Н. Н. Кошеверова в «Энциклопедии отечественного кино»]
• [www.krugosvet.ru/articles/66/1006681/1006681a1.htm Информация о Н. Н. Кошеверовой в энциклопедии «Кругосвет»]
• [funeral-spb.narod.ru/necropols/komarovo/tombs/kosheverova/kosheverova.html Творческая биография Н. Н. Кошеверовой]
• [tvkultura.ru/video/show/brand_id/20882/episode_id/1310728/video_id/1492384/viewtype/picture/ Острова. Надежда Кошеверова]. Телеканал «Культура». Проверено 4 июля 2015.

Отрывок, характеризующий Кошеверова, Надежда Николаевна

– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.