Кошки (мюзикл)
Кошки | |
Cats | |
Музыка | |
---|---|
Слова | |
Либретто | |
Основан на |
«Популярная наука о кошках, написанная старым опоссумом» Томаса Стернза Элиота |
Постановки |
1980 Концерт |
Награды |
Премия Лоуренса Оливье за лучший мюзикл |
«Кошки» — мюзикл Э. Ллойда Уэббера по мотивам сборника детских стихов Т. С. Элиота «Популярная наука о кошках, написанная старым опоссумом» (англ. «Old Possum's Book of Practical Cats»). Премьера мюзикла состоялась 11 мая 1981 года на сцене Нового лондонского театра, а 7 октября 1982 года — состоялась премьера на Бродвее.
Последнее представление на Бродвее прошло 10 сентября 2000 года, а в Лондоне — 11 мая 2002 года.
Премьера российской версии «Кошек» состоялась 18 марта 2005 года, мюзикл с успехом шёл целый год и был закрыт 31 марта 2006 года.
Музыкальные номера
Act I
- Overture — Orchestra
- «Prologue: Jellicle Songs for Jellicle Cats» — все кошки
- «The Naming of Cats» — все кошки
- «The Invitation to the Jellicle Ball» — Victoria, Quaxo, Munkustrap
- «The Old Gumbie Cat» — Jennyanydots, Munkustrap, Bombalurina, Jellylorum, Demeter
- «The Rum Tum Tugger» — Rum Tum Tugger и все кошки
- «Grizabella: The Glamour Cat» — Grizabella, Demeter, Bombalurina
- «Bustopher Jones: The Cat About Town» — Bustopher, Jennyanydots, Jellylorum, Bombalurina
- «Mungojerrie and Rumpleteazer» — Mungojerrie, Rumpleteazer
- «Old Deuteronomy» — все кошки, Munkustrap, Rum Tum Tugger, Old Deuteronomy
- «The Awefull Battle of The Pekes and the Pollicles» — Munkustrap, Rumpus Cat и все кошки
- «The Song of the Jellicles» — все кошки
- «The Jellicle Ball» — Orchestra
- «Grizabella, The Glamour Cat» (Reprise) — Grizabella
- «Memory» — Grizabella
Act II
- «The Moments of Happiness»/«Memory» — Old Deuteronomy, Jemima
- «Gus: The Theatre Cat» — Asparagus, Jellylorum
- «Growltiger’s Last Stand», incorporating either 'The Ballad Of Billy M’Caw' or the Italian aria 'In Una Tepida Notte' — Growltiger, Griddelbone, Ghengis, the Siamese, экипаж корабля
- «Gus: The Theater Cat» (Reprise) — Asparagus
- «Skimbleshanks: The Railway Cat» — Skimbleshanks и все кошки
- «Macavity: The Mystery Cat» — Demeter, Bombalurina
- «Macavity Fight» — Macavity, Munkustrap, Alonzo
- «Mr. Mistoffelees» — все кошки, Quaxo, otherwise known as Mr. Mistoffelees, Rum Tum Tugger
- «Jellicle Choice»/«Daylight» — Munkustrap и Jemima
- «Memory» (Reprise) — Grizabella, Jemima
- «The Journey to the Heaviside Layer» — все кошки
- «Finale: The Ad-Dressing of Cats» — Old Deuteronomy
Некоторые из этих номеров в видеоверсию не попали.
См. также
- Memory — главная музыкальная тема мюзикла
- Stage Entertainment
Напишите отзыв о статье "Кошки (мюзикл)"
Ссылки
- [www.ibdb.com/show.asp?id=2449 «Кошки»] (англ.) в энциклопедии Internet Broadway Database
- [musicals.ru/world/world_musicals/cats Мюзикл «Кошки» на сайте Musicals.Ru]
- [cats.musicals.ru/index.php?item=74/ Кошки по-русски]
- Memory (мюзикл Cats)
|
|
Отрывок, характеризующий Кошки (мюзикл)
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.