Коэн, Ицхак

Ицхак Коэн
ивр. ‏יצחק כהן‏‎
Дата рождения	2 декабря 1951(1951-12-02) (72 года)
Место рождения	Ашкелон
Созывы кнессета	14, 15, 16, 17, 18, 19, 20
Должность в правительстве	Министр по делам религий

Ицхак Коэн (ивр. ‏יצחק כהן‏‎; 2 декабря 1951, Ашкелон, Израиль) — израильский политик, депутат кнессета от партии «ШАС», бывший министр по делам религий и заместитель министра финансов.

Биография

Ицхак Коэн родился 2 октября 1951 года в Ашкелоне (Израиль). Коэн проходил службу в Армии обороны Израиля, окончил службу в звании прапорщика. Работал членом местного совета города Ашкелона и заместителем мэра этого города.

В 1996 году он впервые был избран в кнессет (14 созыв), тогда он стал председателем особой комиссии по делам иностранных рабочих, был членом финансовой комиссии, комиссии по труду и благосостоянию. В 1999 году Коэн был переизбран в кнессет 15-го созыва. В правительстве, сформированном Эхудом Бараком, до 11 июля 2000 года занимал пост министра по делам религий, затем его сменил Йоси Бейлин. После проигрыша Барака на прямых выборах премьер-министра Ариэлю Шарону Коэн вошел в состав нового правительства, где с перерывами занимал пост заместителя министра финансов.

В 1999 году был переизбран в кнессет (16 созыв), членствовал в комиссии по иностранным делам и безопасности, а также исполнял обязанности в законодательной комиссии. Далее Ицхак Коэн был избран в кнессет 17 созыва, где в период с 17 апреля 2006 по 14 января 2008 года был «министром без портфеля», а затем по 24 февраля 2009 года вновь работал министром по делам религий.

В апреле 2009 года Коэн был назначен заместителем министра финансов.

Коэн женат, имеет 10 детей, живёт в Ашкелоне. Владеет ивритом, арабским и английским языками.

Ссылки

• [www.knesset.gov.il/mk/ru/mk_ru.asp?mk_individual_id_t=66 Коэн, Ицхак (рус.)] ([www.knesset.gov.il/mk/eng/mk_eng.asp?mk_individual_id_t=66 англ.], [www.knesset.gov.il/mk/heb/mk.asp?mk_individual_id_t=66 ивр.]) на сайте кнессета

Отрывок, характеризующий Коэн, Ицхак

– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.