Коэн-Таннуджи, Клод

Клод Коэн-Таннуджи
Claude Cohen-Tannoudji
Дата рождения:	1 апреля 1933(1933-04-01) (91 год)
Место рождения:	Константина, Алжир
Страна:	Франция Франция
Научная сфера:	физика
Альма-матер:	Высшая нормальная школа (Париж)
Научный руководитель:	Альфред Кастлер
Награды и премии:	Нобелевская премия по физике (1997)

Клод Коэн-Таннуджи́ (фр. Claude Cohen-Tannoudji; род. 1 апреля 1933, Константина, Алжир) — французский физик, лауреат Нобелевской премии по физике за 1997 год, совместно со Стивеном Чу и Уильямом Филлипсом «за создание методов охлаждения и улавливания атомов лазерным лучом».

Биография

Коэн-Таннуджи происходит из еврейской семьи, проживавшей в Алжире с XVI века (с 1870 года — подданные Франции). С 1953 по 1957 год изучал в Высшей нормальной школе сперва математику, затем физику, после того, как посетил лекции нобелевского лауреата Альфреда Кастлера. В 1957 году он получил диплом, после чего прослужил в армии 28 месяцев (несколько больший срок, чем обычно, по причине войны в Алжире). С 1960 года работал в государственном научном исследовательском центре Centre National de la Recherche Scientifique (CNRS). После 1962 года преподавал на факультете естественных наук в университете Парижа и впоследствии в университете Пьера и Марии Кюри, наследнике факультета естественных наук. В 1973 году стал профессором Коллеж де Франс и членом правления Колледжа ядерной и молекулярной физики.

Достижения

Двухтомная монография «Méchanique Quantique», вышедшая в 1977 году и написанная Коэном-Таннуджи совместно с Бернаром Дью и Франком Лалоэ, и сегодня является образцовым учебником по квантовой механике.

Совместно с американцами Стивеном Чу и Уильямом Филлипсом Коэн-Таннуджи разработал метод охлаждения атомов при распространении пучка атомов вдоль переменного магнитного поля. При этом атомный пучок тормозится, и атомы улавливаются в ловушку. Этот метод применяется при конструировании прецизионных атомных часов, также его применяют при точном позиционировании и в космической навигации.

Награды

• Серебряная медаль Национального центра научных исследований (1964)
• Премия Юлия Эдгара Лилиенфельда (1992)
• Премия Таунса (1993)
• Медаль Маттеуччи (1994)
• Премия Харви (1996)
• Золотая медаль Национального центра научных исследований (1996)
• Премия в области квантовой электроники и оптики (1996)
• Нобелевская премия по физике (1997)
• Шрёдингеровская лекция (Имперский колледж Лондона) (1999)
• Золотая медаль Высшего совета по научным исследованиям (2005).

Публикации

• Cohen-Tannoudji C., Diu B., Laloë F. Mécanique quantique, vol. I et II. — Paris: Collection Enseignement des sciences, 1973. — ISBN 2-7056-5733-9 (английский перевод: ISBN 0-471-16433-X, русский перевод: ISBN 978-5-9710-1471-3, ISBN 978-5-453-00077-7)

Общественная деятельность

В 2016 году подписал письмо с призывом к Greenpeace, Организации Объединенных Наций и правительствам всего мира прекратить борьбу с генетически модифицированными организмами (ГМО) .

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-53796.ln-ru Коэн-Таннуджи, Клод] на официальном сайте РАН
• [ufn.ru/ru/articles/1999/3/e/ К. Н. Коэн-Тануджи. «Управление атомами с помощью фотонов». Нобелевская лекция] // Успехи физических наук, том 169, выпуск 3, март 1999
• [nobelprize.org/nobel_prizes/physics/laureates/1997/ Информация с сайта Нобелевского комитета] (англ.)

Отрывок, характеризующий Коэн-Таннуджи, Клод

– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.