Коэны

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Коэн (жрец)»)
Перейти к: навигация, поиск
основные понятия

     

    Портал Иудаизм

Ко́эны или кохе́ны (ивр.כֹּהֵן‏‎, мн. ивр.כֹּהֲנִים‏‎, коани́м, в Септуагинте ἱερεύς (досл. «жрец», отсюда русское «иерей»)) — еврейское сословие священнослужителей в иудаизме, состоящее из потомков рода Аарона. Коэны исполняли священнослужение сначала в Скинии, а впоследствии в Иерусалимском храме. Статус коэна передаётся по наследству по отцовской линии, при условии соблюдения ряда определённых ограничений.

Этот термин в Библии применяется также и к жрецам языческих культов.





Происхождение коэнов

Спустя год после Исхода из Египта было завершено изготовление Скинии. Скиния была призвана играть важную роль в осуществлении возложенной на сынов Израиля миссии, включавшей установление форм служения Единому Богу. Среди двенадцати колен в Пятикнижии особо выделено колено Левия (из которого происходили и Моисей с Аароном) как колено, которое избрал Господь Бог, и призвал к себе на служение при Скинии, взяв их вместо всех первенцев ИзраиляК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2960 дней]. Так, например, Моисей провозглашает левитов воинством веры, которое карает отступников мечом.

По велению Бога, левиты в Скинии должны были исполнять вспомогательные функции. В то время, как само священнослужение — жертвоприношения, воскурение фимиама, благословение народа и прочее — заповедано исполнять Аарону и его сыновьям. Они и их потомки становятся священниками израильтян — коэнами. Для них и их рода священство отныне стало «уставом вечным».

Из числа коэнов выбирался Первосвященник (коэн гадоль), который раз в году в Йом Кипур входил в Святая святых (Кодеш ха-Кодашим), где хранился Ковчег Завета.

Ограничения и предписания коэнов

Обязанности коэнов служить Всевышнему в Храме, который носит название «Дома Святости» (Бейт ха-Микдаш), налагают на них ряд особых ограничений.

И сказал Господь Моисею: объяви священникам, сынам Аароновым, и скажи им: да не оскверняют себя [прикосновением] к умершему из народа своего; только к ближнему родственнику своему <...> можно ему [прикасаться], не оскверняя себя; <...> Они должны быть святы Богу своему и не должны бесчестить имени Бога своего, ибо они приносят жертвы Господу <...> Они не должны брать за себя блудницу и опороченную, не должны брать и жену, отверженную мужем своим, ибо они святы Богу своему. Святи его, ибо он приносит хлеб Богу твоему: да будет он у тебя свят, ибо свят Я Господь, освящающий вас.
  • Коэны не должны осквернять себя прикосновением к мертвецам (за исключением ближайших родственников) и они должны избегать даже пребывания под одной крышей с мёртвым телом. Коэнам также следует избегать посещения кладбищ.
  • Наличие ряда перечисленных в Пятикнижии телесных пороков лишает коэна права совершать жертвоприношения в Храме.
  • Под страхом духовного истребления (карет) коэну, осквернившемуся прикосновением к нечистоте или поражённому ритуально нечистым недугом, запрещено вкушать «от святынь Израилевых», до тех пор пока осквернившийся коэн не будет разрешён от скверны.

Закон Торы запрещает коэну брать в жёны следующих женщин:

  • халала́ — дочь коэна, рождённую от запретного для её отца брака, — например, в браке коэна с блудницей или разведенной;
  • зона́ — блудницу, под эту категорию попадают также женщины, имевшие запрещённые внебрачные связи;
  • гийо́рет — женщину, принявшую иудаизм. Коэн может жениться лишь на еврейке по рождению, — в том числе на дочери женщины, прошедшей гиюр - принятие иудаизма;
  • груша́ — разведённую.

Первосвященнику (Коэн гадоль) также запрещается брать в жёны вдову.

Эти законы не потеряли свою актуальность и по сей день. Чистота и святость священника превыше чистоты и святости прочих людей. Поэтому Тора требует, чтобы женой его была та женщина, чьё происхождение и прошлое не имеют изъянов, чтобы не отвлекать его от святой задачи. Если коэн брал в жёны женщину, брак с которой был для него запрещён, то бейт дин принуждал его расторгнуть брак с ней.

Разведённая или овдовевшая бездетная дочь коэна должна была вернуться в дом отца. Распутство дочери коэна рассматривается Торой как исключительно тяжёлый проступок и карается сожжением (Лев. 21:9).

Коэны сегодня

После разрушения Иерусалимского храма коэны утратили большинство своих функций, кроме участия в благословении коэнами народа (Аароново благословение) во время ежедневной молитвы в Израиле (в некоторых сефардских синагогах вне Израиля это также практикуется), и во время дополнительной молитвы Мусаф в диаспоре, а также совершения обряда выкупа первенца. При чтении Свитка Торы в синагоге коэн вызывается первым.

В некоторых еврейских общинах коэны исчезли или перестали играть заметную роль в религиозном ритуале. Отсутствие коэнов в общинах прозелитов исторически объяснимо: отдельные группы курдских евреев, отчасти грузинские евреи ищут этому объяснение в предании о своём происхождении от исчезнувших израильских колен; община Бней-Исраэль — в том, что в группе их предков, бежавших из Эрец-Исраэль, просто не оказалось коэнов, а евреи Хаббана — в своём происхождении от одной семьи, чей род не восходил к колену Леви.

Реформистский иудаизм не признаёт особый статус коэна.

Определение принадлежности к коэнам

Фамилии

На происхождение от коэнов могут указывать такие еврейские фамилии, как Кац, Кохен, Кахана, Каган, Коган, Коген, Кан, Кон, Кун, Зах, Зак и их различные модификации — Каганер, Каганович, Каганский, Кагановский, Каценельсон и другие. Фамилия Азулай в среде марокканских евреев и израильтян, выходцев из Марокко, также может указывать на происхождение от коэнов (анаграмма слов Торы иша зона вехалала ло икаху, то есть «Они не должны брать за себя блудницу и опороченную.» (Лев. 21:8)).

См. также

Напишите отзыв о статье "Коэны"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Коэны


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.