Коялович, Борис Михайлович

Борис Михайлович Коялович
Дата рождения:	2 (14) мая 1867(1867-05-14)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Дата смерти:	29 декабря 1941(1941-12-29) (74 года)
Место смерти:	Ленинград
Страна:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Научная сфера:	математика
Альма-матер:	Санкт-Петербургский университет

Борис Михайлович Коялович (1867, Санкт-Петербург — 1941, Ленинград) — русский и советский математик, метролог, шахматист. Сын историка М. О. Кояловича.

Биография

Борис Коялович родился 2 (14) мая 1867 года в Санкт-Петербурге. Отец — известный русский историк, политический публицист и издатель Михаил Осипович Коялович. В 1885 году Борис Коялович окончил с золотой медалью шестую Санкт-Петербургскую гимназию и поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. В 1889 году окончил университет с дипломом первой степени, занимался теорией дифференциальных уравнений. Его учителями были А. Н. Коркин и А. А. Марков. В 1890 году был принят в Санкт-Петербургское математическое общество. В 1891 году сдал магистерский экзамен, в 1894 году защитил магистерскую диссертацию «Исследования о дифференциальном уравнении ydy — ydx = Rdx», в 1902 году — докторскую диссертацию «Об одном уравнении с частными производными четвертого порядка». С 1893 года преподавал в Технологическом институте (с 1900 года — адъюнкт-профессор, с 1903 года — профессор). С 1896 по 1906 год читал на физико-математическом факультете Санкт-Петербургского университета курс теории дифференциальных уравнений в частных производных. С 1903 года — член Учебного комитета Министерства народного просвещения. Участвовал в работе Международной комиссии по реформе преподавания математики. Опубликовал в Журнале министерства народного просвещения до 70 рецензий, преимущественно, на школьные учебники. С 1925 по 1938 год работал в Главной палате мер и весов. Преподавал в Политехническом и Технологическом институтах, на Высших женских курсах. В 1928 году ему было присвоено звание заслуженного работника науки.

В свободное от науки время Борис Коялович увлекался игрой в шахматы. Играл как за доской, так и по переписке. Занимал призовые места на шахматных турнирах. В 1912 году на турнире Петербургского шахматного собрания выиграл у будущего чемпиона мира А. А. Алехина. В 1921 году Коялович был избран председателем Петроградского шахматного собрания. В 1937 году организовал матч между учёными Москвы и Ленинграда.

Борис Коялович скончался 29 декабря 1941 года в блокадном Ленинграде.

Сочинения

• Теория вероятностей. Лекции, читанные в СПБ ин-те в 1892-93 уч. году. СПБ, лит. Ф. Кремера, 1893
• Исследования о дифференциальном уравнении ydy-ydx= Rdx. СПБ, тип. АН, 1894.
• Лекции по аналитической геометрии (в пространстве). СПБ, лит. А. Иконникова, 1895.
• Лекции по математике (высшая алгебра), читанные на 1 курсе технол. Ин-та проф. Б. М. Кояловичем в 1900-01 уч. Году. СПБ, лит. Я. Кровицкого, 1901.
• Об одном уравнении с частными производными четвертого порядка. СПБ, тип. АН, 1902
• Записки по дифференциальному исчислению. Курс. Доп. Кл. Константиновского арт. Училища. СПБ, лит. Константиновского арт. Училища, 1903.
• Теория дифференциальных уравнений. СПБ, изд. Мл. класса Академии, 1908
• Интегральное исчисление. СПБ, типо-лит. И. А. Трофимова, 1909.
• Конспект курса аналитической механики. СПБ, типо-лит. И. А. Трофимова, 1909.
• Аналитическая геометрия. Пб, Academia, 1922

Отрывок, характеризующий Коялович, Борис Михайлович

Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».