Коялович, Михаил Осипович

Михаил Осипович Коялович
Место рождения:	м. Кузница, Гродненская губерния Российская империя
Научная сфера:	историк
Альма-матер:	Санкт-Петербургская духовная академия
Известные ученики:	П. Н. Жукович, Г. Я. Киприанович, К. В. Харлампович, И. А. Котович.
Известен как:	историк, славянофил

Михаи́л О́сипович Кояло́вич (20 сентября (2 октября) 1828, м. Кузница, Гродненская губерния, Российская империя— 23 августа (4 сентября) 1891, Санкт-Петербург) — известный русский историк, политический публицист и издатель. Ведущий представитель «западнорусской» исторической школы.

Биография

Михаил Коялович родился в местечке Кузница Сокольского уезда Гродненской губернии в семье униатского (греко-католического) священника. Его отец в прошлом был одноклассником митрополита Иосифа (Семашко) по Главной семинарии при Виленском университете, стал униатским священником, а затем воссоединился с православной церковью. Образование Михаил Осипович получал в Супрасльском духовном училище, окончил которое в 1845 году, затем в Литовской духовной семинарии до 1851 года. В 1851 году он поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, которую окончил в 1855 году. С 6 ноября 1855 года Коялович преподавал в Рижской и Петербургской духовных семинариях, а 12 мая 1856 года он стал преподавателем Санкт-Петербургской духовной академии. В 1856—1862 году работал на кафедре сравнительного богословия и русского раскола, в 1862—1868 — на кафедре русской гражданской и церковной истории, с 1868 года до смерти — на кафедре русской гражданской истории. 5 февраля 1857 года Коялович был утверждён в звании магистра богословия. С 1865 года — член Комиссии по разбору и описанию архива Святейшего Синода. В 1873 году стал доктором богословия (диссертация «История воссоединения западнорусских униатов старых времен (до 1800)») и ординарным профессором Санкт-Петербургской духовной академии, а в 1881 году стал заслуженным ординарным профессором.

С 1858 года Коялович был женат на Надежде Платоновне Менчиц. Имел троих сыновей. Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, где установлен надгробный памятник.

Научно-публицистическая деятельность

Печатался в периодических изданиях — газете «День», журнале «Гражданин», раскрывая темы русско-польских отношений, западнорусской истории и современности. Совместно с сыном Михаилом издавал политико-литературный еженедельный журнал «Правда» (с 1888 года).

Научные исследования Кояловича посвящены истории униатства, церковной и общей истории Западного края, истории русского самосознания, историографии истории России. Он был приверженцем и одним из идеологов западнорусизма, отстаивал точку зрения, что белорусы являются самобытной частью русского народа наравне с великороссами и малороссами, развивал национально-монархические идеи, идеи единства русского народа. Литовцев Коялович считал ветвью («племенем») западнорусского народа, наряду с белорусами и малоросами, при этом называя их «„сторожевым полком русским“, защищавшим Русь от прусских и ливонских рыцарей». По мысли Кояловича, вся история Северо-Западного края — это русская история, здесь живёт русский народ, местное белорусское наречие — это «мост» между малороссийским и великорусским наречиями.

Коялович был противником исторического объективизма: «Не доверяйте обманчивой объективности, в истории её меньше всего; в истории почти всё субъективно». Лучшим из «субъективизмов» историк считал славянофильский субъективизм: «Он лучше других, — утверждал профессор, — и в народном, и в научном смысле, и даже в смысле возможно правильного понимания и усвоения общечеловеческой цивилизации». Его капитальное исследование «История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям», в котором автор даёт подробный разбор русской исторической науки, вызвало симпатии в славянофильских кругах. Так, Иван Аксаков называл эту работу «превосходнейшим и крайне полезным трудом», а Лев Тихомиров считал, что эту книгу обязан иметь у себя каждый думающий человек. В 1865 году вышла его работа «Историческое исследование о Западной России», носящая пропагандистский характер.

Преподавательская деятельность

На преподавательском поприще Коялович достиг больших высот. Он пользовался любовью среди студентов, имел репутацию первоклассного лектора. Вокруг Кояловича в Санкт-Петербургской духовной академии сложилась целая плеяда историков — его учеников, воспринявших и развивших идеи своего учителя: О. В. Щербицкий, П. Н. Жукович, Ю. Ф. Крачковский, П. А. Червяковский, Г. Я. Киприанович, И. А. Котович, Н. Р. Диковский. Также большое влияние Коялович оказал на мировоззрение А. И. Шавельского, А. Б. Белецкого, Е. Ф. Орловского, А. С. Будиловича, Л. С. Паевского, А. В. Ярушевича, К. В. Харламповича, Н. И. Теодоровича, Л. М. Солоневича и многих других историков, церковных, политических и общественных деятелей. Учёного считают основателем православной исторической школы.

Сочинения

• [www.archive.org/download/Koyalovich/Koyalovich_grunval_denskaya_bitva_1410_goda.pdf Грюнвальденская битва 1410 года.] СПб. 1885
• История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. [www.archive.org/download/Koyalovich/Koyalovich_Istorija_russkogo_samosoznanija_1901.pdf СПб., 1901], [www.archive.org/download/Koyalovich/Koyalovich-Istoriya_rus_samosoznaniya_2011.pdf М., 2011]
• Чтения по истории Западной России. [www.archive.org/download/Koyalovich/Koyalovich_Chtenija_po_Istorii_Zapadnoj_Rossii_1884.pdf Изд.4-е. СПб., 1884.], Минск: Беларуская Энцыклапедыя

1. REDIRECT t:Так в источнике, 2006. — 480 с ISBN 985-11-0348-9

• [web.archive.org/web/20130501075724/ftp2.mnib.org.ua/mnib280-Kojalovicz-IstVossoedZaprusUniatov.djvu История воссоединения западнорусских униатов.] — Минск: Лучи Софии, 1998. — 400 с ISBN 985-6171-08-3
• [books.google.ru/books?id=n78YAAAAYAAJ&dq=inauthor:%22Михаил%20Осипович%20Коялович%22&pg=PP7#v=onepage&q&f=false Литовская церковная уния. В 2-х томах.] СПб., 1859—1862
• Лекции о западнорусских братствах. 1862
• [books.google.ru/books?id=97sKAAAAIAAJ&dq=inauthor:%22Михаил%20Осипович%20Коялович%22&pg=PR1#v=onepage&q&f=false Документы, объясняющие историю западно-русского края и его отношения к России и к Польше.] — СПб.: Типография Эдуарда Праца, 1865. — 862 с.
• [books.google.ru/books?id=Xy8bAAAAYAAJ&dq=inauthor:%22Михаил%20Осипович%20Коялович%22&pg=PA1#v=onepage&q&f=false Люблинская уния, или послѣднее соединеніе литовскаго княжества с польским.] — Спб, 1863.
• [books.google.ru/books?id=00pEAAAAIAAJ&dq=inauthor:%22Михаил%20Осипович%20Коялович%22&pg=PA1#v=onepage&q&f=false О разселеніи племен западнаго края Россіи] — М., 1863.
• [www.archive.org/download/Koyalovich/Koyalovich_Zapadnorusskie_archeogr_izdanija_1870_ZMNP.pdf Западнорусские археографические издания последнего времени.] ЖМНП, 1870
• [www.archive.org/download/Koyalovich/Koyalovich_Prosba_zhitelej_Malorossii_1773_goda_1872_ZMNP.pdf Просьба жителей Малороссии 1773 года.] ЖМНП, 1872
• Народнае движение в Западной России. // Русский Инвалид. — 1863. — № 91.
• О почившем митрополите литовском Иосифе. — Спб, 1869.
• Три подъема русского национального духа для спасения нашей государственности во времена самозванческих смут. СПб., 1880/

Литература

• Очерки истории исторической науки в СССР, т. 2, М., 1960, с. 571—74, 721—22.
• Черепица В. Н. [books.google.ru/books?id=PvcWAQAAIAAJ&q=%D0%9A%D0%BE%D1%8F%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87,+%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B8%D0%BB+%D0%9E%D1%81%D0%B8%D0%BF%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87&dq=%D0%9A%D0%BE%D1%8F%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87,+%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B8%D0%BB+%D0%9E%D1%81%D0%B8%D0%BF%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87&hl=ru&ei=zvV9TaHzLs3EswbytYTUBw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CCoQ6AEwAA Михаил Осипович Коялович. История жизни и творчества.] — Гродно, 1998. — 327 с.
• Пальмов И. С. Памяти Михаила Осиповича Кояловича. СПб., 1891.
• Чернобаев А. А. Коялович Михаил Осипович // Историки России. Биографии — М.: Российская политическая энциклопедия, 2001. — c. 223—228. ISBN 5-8243-0113-1
• Смолин М. Б. Очерки Имперского пути. Неизвестные русские консерваторы 2-й пол. XIX — 1-й пол. XX в. — М., 2000.
• Смолин М. Б. [www.fondiv.ru/articles/6/260/ Профессор Коялович Михаил Осипович — русский историк.]

Ссылки

• [www.rusk.ru/st.php?idar=110205 Лебедев С., Стельмашук Г. Белорусский феномен]
• [www.rulex.ru/xPol/index.htm?pages/12/395.htm Биография в Русском биографическом словаре.]
• [www.krotov.info/spravki/persons/19person/1828koya.html Список печатных работ Кояловича]
• [bse.sci-lib.com/article065554.html Статья в БСЭ]
• [www.sobor.by/kojal.htm Теплова В. А. Коялович и православная историческая школа в Белоруссии]

Отрывок, характеризующий Коялович, Михаил Осипович

– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.