Ко (кана)

こ

コ

こ в хирагане и コ в катакане — символы японской каны, используемые для записи ровно одной моры. В системе Поливанова записывается кириллицей: «ко», в международном фонетическом алфавите звучание записывается: /ko/. В современном японском языке находится на десятом месте в слоговой азбуке, после け и перед さ.

Происхождение

こ и コ появились в результате упрощённого написания кандзи 己.

Порядок черт

Коды символов в кодировках

• Юникод:
  • こ: U+3053,
  • コ: U+30B3.

	Хирагана: годзюон
ん н	ﾞ	わ ва	ら ра	や я</small>	ま ма	は ха	な на	た та	さ са	か ка	あ а
っ	ゝ	ゐ ви	り ри	йи	み ми	ひ хи	に ни	ち ти	し си	き ки	い и
ヴ в		ву	る ру	ゆ ю	む му	ふ фу	ぬ ну	つ цу	す су	く ку	う у
ヶ		ゑ вэ	れ рэ	е	め мэ	へ хэ	ね нэ	て тэ	せ сэ	け кэ	え э
ー		を о	ろ ро	よ ё	も мо	ほ хо	の но	と то	そ со	こ ко	お о
<center></center>	Серым выделены устаревшие знаки

</center>

Отрывок, характеризующий Ко (кана)

Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.