Кп4
Поделись знанием:
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
| Кп4 | |
 Паровоз Кп4-469 (или П24) | |
| Основные данные | |
|---|---|
| Страна постройки | |
| Завод | |
| Годы постройки | |
| Всего построено |
885 |
| Ширина колеи | |
| Технические данные | |
| Осевая формула | |
| Длина паровоза |
6008 мм |
| Служебный вес паровоза |
16 т |
| Порожний вес паровоза |
14 т |
| Нагрузка от движущих осей на рельсы |
4 тс |
| Мощность |
180 л.с. (132,5 кВт) |
| Сила тяги |
31,6 кН (3160 кгс) |
| Диаметр движущих колёс |
600 мм |
| Давление пара в котле |
13 кгс/см² |
| Полная испаряющая поверхность нагрева котла |
37,15 м² |
| Поверхность нагрева пароперегревателя |
13,48 м² |
| Площадь колосниковой решётки |
1,01 м² |
| Число цилиндров |
2 |
| Диаметр цилиндров |
285 мм |
| Ход поршня |
300 мм |
| Эксплуатация | |
| Страна | |
|
| |
Паровозы Кп4 (транскрипция польского обозначения Kp4) — узкоколейный паровоз типа 0-4-0, поставлявшийся в послевоенное время в СССР из Польши. Для советских УЖД было поставлено 790 таких машин. 14 паровозов не прошли госприёмку и остались работать на УЖД Польши, 81 паровоз был построен для колеи 762 мм для работы в Китае и Северной Корее[1]. Итого было построено 885 паровозов.
Описание
Был создан на основе проекта паровоза П24, разработанного в 1941 году на Коломенском заводе. По конструкции эти паровозы аналогичны паровозам Кч4 производства Чехословакии, Кв4 Венгрии, Пт-4 и Кф4 Финляндии и ВП4 Воткинского завода СССР. Все эти машины строились по чертежам серии П24 Коломенского завода. По мере выпуска заводы-изготовители вносили изменения, поэтому паровозы разных лет и разных заводов имеют внешние и конструктивные различия. По мере перехода подвижного состава на тепловозную тягу паровозы списывались и шли на металлолом, но до наших дней сохранилось некоторое количество в виде памятников, в музеях и на детских железных дорогах.
Сохранившиеся паровозы
- Кп4-300 — находится в Переславском железнодорожном музее, требует капитального ремонта[2].
- Кп4-430 — эксплуатируется на Малой Горьковской железной дороге.
- Кп4-437 — памятник на территории Каликинского ШПЗ, разукомплектован для ремонта Кп4-430.
- Кп4-447 — снят с памятника на территории шпалопропиточного завода в Бологое, восстановлен, с 1 июня 2014 года эксплуатируется на Южной трассе Малой Октябрьской детской железной дороге. У локомотива тендер от паровоза Кч4-332, перепутан с родным при продаже последнего в музей в Эстонию[3].
- Кп4-456 — с 1972 по 1975 год эксплуатировался на Запорожской ДЖД, после чего в 1976 был отремонтирован и поставлен как памятник у ст. Жовтневая.
- Кп4-459 — памятник вблизи станции Борзя.
- Кп4-465 — в 2008 году выставлялся на продажу под Минском, по словам владельца, в полностью рабочем состоянии[4]. Ранее эксплуатировался на Минской ДЖД, в начале 1990-х был приватизирован. Дальнейшая судьба неизвестна.
- Кп4-468 — установлен в городе Таврийск Херсонской области, разукомплектован[5].
- Кп4-469 — восстановлен, эксплуатируется в Переславском железнодорожном музее[2].
- Кп4-483 — установлен на территории Ростовского государственного университета путей сообщения (РГУПС) в качестве памятника.
- Кп4 с неизвестным номером (предположительно, 486) установлен на территории Арысского ШПЗ, заводской номер паровоза 4401[6].
- Кп4-708 — памятник на станции Паневежис в Литве.
- Некоторое количество Кп4 с неизвестными номерами работают на различных УЖД в Китае[7][8]. Также в Китае выпускались собственные локомотивы проекта П24 — C2, работающие на УЖД Китая и Северной Кореи и по сей день[9].
О сохранившихся паровозах Кп-4 в КНДР ничего не известно.
Напишите отзыв о статье "Кп4"
Примечания
- ↑ [uzd.spb.ru/parovoz2.htm Паровозы проекта П24] на сайте «УЖД Северо-Запада»
- ↑ 1 2 [www.kukushka.ru/museum/eksponat.html Экспонаты Переяславского ЖД-музея]
- ↑ [komen-dant.livejournal.com/830346.html Про паровоз Кп4-447]
- ↑ [www.parovoz.com/phpBB2/viewtopic.php?p=94330 О паровозе Кп4-465 (4380)] на сайте parovoz.com
- ↑ [www.shukach.com/node/19489 Паровоз Кп4-468] на сайте shukach.com
- ↑ [infojd.ru/27/arys2008_10.html Арысский ШПЗ] на [infojd.com сайте о железной дороге] Сергея Болашенко
- ↑ [www.sy-country.co.uk/trains/Farrail%20china-narrow-gauge-steam-2013-09.htm Пар в Китае — золотая осень на УЖД] (англ.)
- ↑ [modelhobby.eu/tag/locomotive/ Паровые локомотивы Китая] (англ.)
- ↑ [www.railpage.com.au/f-p1493965.htm Паровозы C2] (англ.)
Литература
- Сологубов В.Н. [free-kniga.ru/images/stories/books/tehnika/paravoz.zip Паровозы узкой колеи (750 мм)]. — Москва: Трансжелдориздат, 1951. — 278 с. — 8000 экз. — ISBN 978-5-458-77801-5.
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кп4
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
