Краббе, Николай Карлович

Николай Карлович Краббе<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Морской министр
1860 — 1874
Предшественник:	Метлин, Николай Фёдорович
Преемник:	Лесовский, Степан Степанович
Рождение:	19 сентября 1814(1814-09-19)
Смерть:	3 января 1876(1876-01-03) (61 год)
Отец:	Карл Карлович Краббе
Награды:

Николай Карлович Краббе (1814—1876) — русский адмирал, устроил первые базы на Дальнем Востоке, создал боеспособные океанские эскадры и преобразовал парусный деревянный русский флот в паровой и броненосный, при нём произошло перевооружение артиллерии на судах, основан Обуховский завод, в течение четырнадцати лет — Морской министр России (1860—1874). В честь него получил своё название одноимённый полуостров в Приморье.

Биография

Сын К. К. Краббе, генерал-лейтенанта, Георгиевского кавалера. Окончил курс Морского кадетского корпуса. В 1837 году принимал участие в делах против горцев на восточном берегу Чёрного моря; в 1839 году командовал одним из судов при высадке десанта на Субаши.

Участвовал в экспедиции графа Перовского против хивинцев; в 1842 году командирован в Персию для прекращения морских разбоев туркмен на персидских берегах. В походе через пески Каракумов (1846) Краббе командовал колонной, по Сырдарье вышел в Аральское море.

Состоял начальником штаба эскадры вице-адмирала Серебрякова и принимал участие в бою (7 ноября 1853 года) с турками у занятого ими Николаевского поста. С 1862 года управлял морским министерством, будучи ближайшим помощником великого князя Константина Николаевича. В короткое время Краббе преобразовал только что созданный паровой флот в броненосный, снабдив его мощной артиллерией, изготовленной, как и флот, в России. Обуховский завод был оборудован под его личным наблюдением.

Судебная реформа нашла в лице Краббе ревностного защитника. Он способствовал реформированию морских учебных заведений; в его управление морским ведомством основана минная школа с офицерским при ней классом, сформированы практическая эскадра и минный отряд.

«Как-то Краббе прослышал, что за глаза его называют „немчурой“, и страшно обиделся. — Помилуйте! — воскликнул он. — Ну какой же я немец? Отец мой был чистокровный финн, мать — молдаванка, сам же я родился в Тифлисе, в армянской его части, но крещён в православие… Стало быть, я — природный русак!»

— Н. Кедров. Стальная независимость.

«В личной жизни, как и в службе, Краббе отличался необычайной доступностью: например, перед его рабочим кабинетом не было приёмных и аванзал, в квартире его не было ни адъютантов, ни дежурных чиновников; всякий проходил к министру без доклада, и курьер или вестовой отворял двери прямо в кабинет. Простой в обхождении, несколько эксцентричный в выражениях, Краббе всегда был чист душой и благороден в стремлениях»

— Морской Сборник, 1876, № 2

«…был великий охотник до всякого рода сальных рассказов и знатный коллекционер всякой порнографии и похабщины. Он привозил иногда по частям своё неистощимое собрание напоказ, но, к чести Его Высочества (будущего Александра III), скажу, что хотя он был молод, но смотрел всё вскользь, разве только для того, чтобы сделать приятное Краббе, Николаю Карловичу…»

— А. П. Боголюбов

Отрывок, характеризующий Краббе, Николай Карлович

– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.