Кравинкель-Сперлинг, Хильда

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Хильда Кравинкель-Сперлинг
Гражданство Германия Германия
Дания Дания
Дата рождения 26 марта 1908(1908-03-26)
Дата смерти 7 марта 1981(1981-03-07) (72 года)
Место рождения Эссен, Германия
Место смерти Хельсингборг, Швеция
Начало карьеры 1927
Рабочая рука правая
Одиночный разряд
Наивысшая позиция 2 (1936)
Турниры серии Большого шлема
Франция победа (1935—37)
Уимблдон финал (1931, 1936)
Парный разряд
Турниры серии Большого шлема
Франция финал (1935)
Уимблдон финал (1935)
Завершила выступления

Хильдегард (Хильда) Кравинкель (нем. Hildegard 'Hilde' Krahwinkel, в замужестве Сперлинг, Sperling; 26 марта 1908, Эссен, Германская империя — 7 марта 1981, Хельсингборг, Швеция) — германская и датская теннисистка, вторая ракетка мира в 1936 году.





Игровая карьера

Хильда Кравинкель родилась в Эссене (Германская империя) в 1908 году. С детства увлеклась теннисом, тренируясь в эссенском «Шварц-Вайсс-клубе», а с 1927 года в местном клубе ЭТуФ[1].

С 1930 года Кравинкель на протяжении десяти лет постоянно попадала в список десяти сильнейших теннисисток планеты, традиционно составляемый в конце сезона теннисными обозревателями газеты Daily Telegraph. В этом году она в паре с немецким евреем Даниэлем Пренном впервые в карьере вышла в финал одного из четырёх престижнейших мировых турниров, в будущем получивших название Большого шлема. Это произошло на Уимблдонском турнире, где через год Кравинкель сыграла, уже в одиночном разряде, в единственном в его истории чисто немецком женском финале, проиграв Цилли Ауссем. В 1933 году она снова вышла в финал смешанных пар на Уимблдоне, где теперь её партнёром был барон Готфрид фон Крамм, и наконец одержала победу. С этого года началась серия её побед на чемпионате Германии, продлившаяся до 1939 года и остававшаяся рекордной до 1990-х годов, когда Штеффи Граф стала девятикратной чемпионкой Германии[1].

В 1935 году Кравинкель, к этому моменту вышедшая замуж за датчанина Свена Сперлинга и взявшая фамилию мужа, завоевала свой первый титул на турнирах Большого шлема в одиночном разряде, переиграв в финале чемпионата Франции хозяйку корта Симону Матьё. С этой же соперницей она встречалась в финале этого турнира и в следующие два года, оба раза победив. Помимо неё, только три спортсменки в истории выигрывали чемпионат Франции (а позже Открытый чемпионат Франции) три года подряд: Хелен Уиллз-Муди в 1928—30 годах, Моника Селеш в 1990—92 годах и Жюстин Энен в 2005—07 годах. В 1935 году Кравинкель-Сперлинг побывала в финалах чемпионата Франции и Уимблдонского турнира в женском парном разряде, проиграв в обоих, а в 1936 году дошла во второй раз за карьеру до финала Уимблдонского турнира в одиночном разряде, уступив там Хелен Халл-Джейкобс, и по итогам года заняла в рейтинге Daily Telegraph второе место[1].

Прерванная на время Второй мировой войны международная теннисная карьера Хильды Кравинкель-Сперлинг продолжалась ещё несколько лет после её окончания, вплоть до 1952 года, и включала ряд побед на чемпионатах скандинавских стран между 1948 и 1950 годами. В общей сложности за карьеру она выиграла 123 турнира в разных разрядах на национальном и международном уровне[1]. В 2013 году имя Хильды Кравинкель-сперлинг было внесено в списки Международного зала теннисной славы вместе с именами ещё пяти знаменитых теннисистов прошлого. Это было сделано в соответствии с особым решением Комитета по увековечению Международного зала теннисной славы[2].

Стиль игры

Билл Тилден в 1938 году писал о Хильде Сперлинг, к этому времени уже выигравшей три чемпионата Франции:

Это одна из лучших в мире теннисисток, но при этом самая беспомощно выглядащая из всех, кого я видел. Её игра исключительно неуклюжа и состоит из уродливых нестандартных ударов с отскока, без смэшей и ударов с лёта, и тем не менее её успехи остаются самыми стабильными в женском теннисе с 1934 года. Она живое доказательство великой теннисной истины, гласящей, что для победы в матче важно где и когда вы ударяете по мячу, а не как вы это делаете.
Соперница Сперлинг в Уимблдонском финале 1936 года, Хелен Халл-Джейкобс, также пишет о её несуразной манере игры, при которой удар открытой ракеткой обычно начинался где-то в районе колена из-за неудобного хвата. Это было связано с разрывом сухожилий двух пальцев правой руки, полученным Хильдой ещё в детстве, который не позволял ей держать ракетку, как другие игроки. Халл-Джейкобс пишет, что высокий рост и длинные руки были главным оружием Сперлинг: ширину корта она пересекала в три шага, тогда как другим теннисисткам нужно было пять, а свечки против неё надо было играть на такую глубину, чтобы не мог дотянуться средний теннисист-мужчина[3].

Финалы турниров Большого шлема за карьеру

Одиночный разряд (3+2)

Результат Год Турнир Покрытие Соперница в финале Счёт в финале
Поражение 1931 Уимблдонский турнир Трава Цилли Ауссем 2-6, 5-7
Победа 1935 Чемпионат Франции Грунт Симона Матьё 6-2, 6-1
Победа 1936 Чемпионат Франции (2) Грунт Симона Матьё 6-3, 6-4
Поражение 1936 Уимблдонский турнир Трава Хелен Халл-Джейкобс 2-6, 6-4, 5-7
Победа 1937 Чемпионат Франции (3) Грунт Симона Матьё 6-2, 6-4

Женский парный разряд (0+2)

Результат Год Турнир Покрытие Партнёрша Соперницы в финале Счёт в финале
Поражение 1935 Чемпионат Франции Грунт Ида Адамофф Пегги Скривен
Кэй Стаммерс
4-6, 0-6
Поражение 1935 Уимблдонский турнир Трава Симона Матьё Фреда Джеймс
Кэй Стаммерс
1-6, 4-6

Смешанный парный разряд (1+1)

Результат Год Турнир Покрытие Партнёр Соперники в финале Счёт в финале
Поражение 1930 Уимблдонский турнир Трава Даниэль Пренн Элизабет Райан
Джек Кроуфорд
1-6, 3-6
Победа 1933 Уимблдонский турнир Трава Готфрид фон Крамм Мэри Хили
Норман Фаркуарсон
7-5, 8-6

Напишите отзыв о статье "Кравинкель-Сперлинг, Хильда"

Примечания

  1. 1 2 3 4 Christian Sujata. [www.derwesten.de/sport/deutschlands-vergessener-grosser-tennisstar-id1613792.html Deutschlands vergessener großer Tennisstar]. Westdeutsche Allgemeine Zeitung (26.Marz 2008). Проверено 11 января 2014.
  2. [www.tennisfame.com/congratulations-to-the-class-of-2013 Congratulations to the Class of 2013!]. International Tennis Hall of Fame and Museum (July 15, 2013). Проверено 10 марта 2014.
  3. Helen Hull Jacobs. Hilde Krahwinkel Sperling // Gallery of champions. — P. 39-42.

Литература

  • Sperling, Hilde // Bud Collins' Tennis Encyclopedia / Bud Collins & Zander Hollander (Eds.). — 3rd ed. — Visible Ink Press, 1997. — P. 543. — ISBN 1-57859-000-0.

Ссылки

  • [sites.google.com/site/worldwidetennisdatabase/Home/women-final-database-1 Статистика участия в финалах турниров за карьеру]  (англ.) в базе данных Woldwide Tennis Database (поиск по фамилии Sperling)


Отрывок, характеризующий Кравинкель-Сперлинг, Хильда

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».