Кравков, Николай Павлович

Николай Павлович Кравков
Дата рождения:	24 февраля (8 марта) 1865(1865-03-08)
Место рождения:	Рязань, Российская империя
Дата смерти:	24 апреля 1924(1924-04-24) (59 лет)
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Страна:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Научная сфера:	фармакология
Место работы:	Военно-медицинская академия
Учёное звание:	профессор (1899)
Альма-матер:	Петербургский университет, Военно-медицинская академия
Известные ученики:	С. В. Аничков, В. И. Березин, Н. И. Граменицкий, В. В. Закусов, М. Ф. Руднев
Известен как:	фармаколог, создатель научной школы
Награды и премии:	Награды Российской империи: Награды СССР: Премия имени В. И. Ленина (1926; посмертно)

Николай Павлович Кравков (24 февраля (8 марта) 1865 года, Рязань, — 24 апреля 1924 года, Ленинград) — русский фармаколог, основоположник советской фармакологии, член-корреспондент Российской академии наук (1920), академик Военно-медицинской академии (1914).

Биография

Н. П. Кравков стал шестым ребёнком в семье унтер-офицера Павла Алексеевича Кравкова (1826—1910), служившего старшим писарем в Управлении Рязанского губернского воинского начальника. Согласно семейному преданию, мать ученого Евдокия (Авдотья) Ивановна (1834—1891), до замужества — «калужская мещанка», была внебрачной дочерью К. Д. Кавелина (1818—1885), известного отечественного историка, правоведа и социолога, одного из идеологов русского либерализма в эпоху реформ Александра II.

В 1876—1884 гг. Н. П. Кравков учился в 1-й Рязанской мужской гимназии. Летом 1884 г. он поступил в Императорский Санкт-Петербургский университет, учился на физико-математическом факультете. На последнем курсе университета Н. П. Кравков начал свою научную работу в физиологической лаборатории профессора И. М. Сеченова. В мае 1888 г. Н. П. Кравков окончил Санкт-Петербургский университет со степенью кандидата естественных наук.

В 1888—1892 гг. Н. П. Кравков учился в Императорской Военно-медицинской академии, которую окончил с отличием. Академическая конференция единогласно вынесла решение об оставлении Н. П. Кравкова «при академии для усовершенствования на три года на казенный счет с прикомандированием к клиническому военному госпиталю на действительную службу по Военно-медицинской академии». В ноябре 1894 г. учёный успешно защитил докторскую диссертацию на тему: «Об амилоиде, экспериментально вызываемом у животных». 1896—1898 гг. Н. П. Кравков провел в научной стажировке в странах Европы (Германия, Австро-Венгрия, Франция, Италия, Швейцария). В Берлине он слушал лекции Э. Фишера, в Страсбурге работал в лаборатории Ф. Реклингхаузена, слушал лекции Ф. Гольца. Наибольшее значение для его дальнейшей научной работы получила стажировка в страсбургской лаборатории основоположника современной экспериментальной фармакологии О. Шмидеберга. По возвращении в Россию в 1898 г. Н. П. Кравков был избран приват-доцентом Императорской Военно-медицинской академии, в 1899 г. был назначен экстраординарным профессором кафедры фармакологии. В звании штатного профессора этой кафедры учёный был утвержден в 1904 г. и до конца своих дней оставался бессменным её руководителем. В 1910 г. Н. П. Кравков был произведен в чин действительного статского советника. В 1914 г. учёный был избран академиком Императорской Военно-медицинской академии.

В годы Первой мировой войны Н. П. Кравков входил в состав технического комитета Центральной научно-технической лаборатории военного ведомства (ЦНТЛ). В 1914—1915 гг. им была проведена серия экспериментов с химическим оружием на Лужском полигоне под Петроградом. В годы советской власти Н. П. Кравков продолжал своё сотрудничество с ЦНТЛ.

В 1920 г. Н. П. Кравков по рекомендации И. П. Павлова был избран членом-корреспондентом Российской академии наук.

Н. П. Кравков скончался 24 апреля 1924 года в Ленинграде и был похоронен на кладбище Воскресенского Новодевичьего монастыря.

«Основы фармакологии»

В первые годы руководства Н. П. Кравковым кафедрой фармакологии слушатели Императорской Военно-медицинской академии, помимо лекций самого профессора, использовали устаревший учебник В. И. Дыбковского «Лекции по фармакологии», а также «Краткое руководство по фармакологии» одесского фармаколога А. А. Лаврова. Студентов эти пособия не удовлетворяли. Неотложной задачей стало создание нового, актуализированного учебника, который соответствовал бы требованиям, предъявлявшимся Н. П. Кравковым на экзаменах.

Среди слушателей ВМА распространялся конспект лекций Н. П. Кравкова, составленный ими в начальный период его преподавательской деятельности. В 1901 г. этот конспект был издан студентами И. Созоновичем, М. Ивановым и В. Помяловским. Н. П. Кравков об этом издании не знал и не редактировал его.

С начала своей педагогической деятельности Н. П. Кравков и сам ощущал потребность обогащения учебных руководств новыми данными. В 1904—1905 гг. вышел в свет написанный им двухтомный учебник «Основы фармакологии», ставший классическим руководством для студентов и врачей. Книга написана прекрасным и простым языком, автором был выбран удачный принцип классификации лекарственных средств. «Основы фармакологии» ясно излагают экспериментальные доказательства фармакодинамики препаратов, содержат образные описания картин отравления, дают четкую формулировку показаний и противопоказаний к применению лекарственных средств. В руководстве приведены диаграммы, рисунки, схемы, взятые из опытов лаборатории Н. П. Кравкова. Учебник был составлен с учетом запросов не только студентов, но и врачей разных специальностей и может быть расценен как первое руководство по клинической фармакологии в России.

Учебник «Основы фармакологии» выдержал 14 изданий — в 1904—1905, 1907, 1909—1910, 1911, 1913, 1915, 1917, 1918, 1925—1927, 1926—1927, 1927, 1927—1928, 1928, 1930—1931 и 1933 гг. (каждое последующее издание перерабатывалось и дополнялось автором, два последних были переработаны профессором В. В. Савичем). Книга Н. П. Кравкова стала базовым учебным руководством для нескольких поколений отечественных фармакологов.

Вклад в науку

Научная деятельность Н. П. Кравкова была чрезвычайно разнообразна. Обширная эрудиция в области биологии, физики, физиологии, химии, патологии, анатомии, оригинальность мышления, а также навыки в постановке экспериментов позволили ученому широко охватывать все интересовавшие его вопросы.

В первые годы заведования кафедрой фармакологии научные работы Н. П. Кравкова продолжали исследования в области патологии, начатые им в лаборатории В. В. Пашутина. Он изучал химический состав бактериальных клеток, химию углеводов, химические и биологические свойства ферментов, действие фармакологических средств на газообмен. В этих исследованиях учёный сделал ряд интересных открытий.

Разработанный Н. П. Кравковым метод извлечения химических соединений из бактериальной клетки позволил ему выделить эндотоксин из холерного вибриона, который при введении животным вызывал эффекты, сходные с таковыми при заражении чистой культурой холерного вибриона, то есть этот эндотоксин обладал болезнетворной активностью. Можно сказать, что в основе приготовления современных химических вакцин лежат исследования биологических свойств холерного эндотоксина, выполненные Н. П. Кравковым ещё в конце XIX в. Своими работами по изучению действия лекарственных средств на газообмен Н. П. Кравков обогатил не только отечественную, но и мировую науку. В этом направлении ему принадлежит мировой приоритет. В своих исследованиях Н. П. Кравков показал влияние на газообмен таких препаратов, как атропин, адреналин, кофеин, морфин, сердечные гликозиды. Полученные данные способствовали правильному пониманию механизма действия изучаемых лекарственных средств и рациональному использованию в клинике.

В дальнейшем ведущим направлением научной деятельности школы Н. П. Кравкова стало изучение реакции сосудов и различных органов на внутренние и внешние факторы в норме и при патологических условиях. Для решения поставленных задач требовались определенные методы исследований. Н. П. Кравков усовершенствовал метод изолированных органов применительно к исследованиям в фармакологии. Метод отличался простотой и точностью получаемых результатов. В лаборатории ученого изолировали почти все органы, которые только можно было изолировать, и исследовали их реакцию на разные фармакологические вещества. Для изучения действия лекарств на периферические сосуды Н. П. Кравков и его ученик А. С. Писемский разработали методику изолированного уха кролика, вошедший в историю медицины как «метод Кравкова — Писемского». При разработке метода изолированных органов была проявлена большая изобретательность. Наряду с кроличьим ухом Н. П. Кравков стал использовать пальцы умерших людей для исследования периферических сосудов.

Метод изолированных органов позволил ученому решить важные вопросы физиологии и патологии сосудистой стенки, общей и частной фармакологии, токсикологии, эндокринологии и многих других медицинских проблем.

Разрабатывая методы для фармакологического исследования, Н. П. Кравков использовал их и для решения чисто физиологических задач, например, для изучения самостоятельных ритмических сокращений сосудов. До классических работ Н. П. Кравкова и его учеников большинство авторов полностью отрицали активность сосудистой мускулатуры; другие считали, что артериальная сеть — это своего рода «периферическое сердце». Опыты Н. П. Кравкова и его сотрудников показали, что сосуды самостоятельно, независимо от центральной нервной системы, периодически то суживались, то расширялись в результате изменения тонуса артерий. Эти сокращения не совпадали с сердечными сокращениями. Фармакологические препараты по-разному влияли на сокращение артерий. Исследования Н. П. Кравкова о самостоятельных сокращениях сосудов легли в основу клинической разработки проблемы сосудистого тонуса, в основу развивающейся клинической дисциплины ангиологии, учения о сосудах.

Метод изолированных органов был использован Н. П. Кравковым в его чисто биологических работах, посвященных вопросам о сохранении жизненных свойств тканей при их высушивании. В лаборатории ученого были высушены (мумифицированы) в эксикаторе над хлористым кальцием пальцы человека, ухо кролика и другие органы. После обезвоживания этих органов, продолжавшегося несколько месяцев, их отмачивали в солевом растворе, сосуды, хотя и в меньшей степени, сохраняли реакцию на фармакологические вещества. Если изолированные пальцы предохранялись от заражения бактериями, то на них отрастали ногти, сохранялась чувствительность кожи к раздражениям. На коже выступали капли пота после введения пилокарпина. Опыты с мумификацией стали сенсацией, многим современникам они казались неправдоподобными. После смерти Н. П. Кравкова опыты с мумификацией изолированных органов подтвердились в повторных экспериментах, проведенных зарубежными и отечественными учеными.

С помощью метода изолированных органов Н. П. Кравков разработал теорию фазового действия лекарственных веществ, согласно которой вещества, вводимые в организм, действуют волнообразно, в несколько фаз: фаза «вхождения» вещества в орган, фаза «насыщения» и фаза «выхождения». Причем в каждой фазе яды действуют по-разному. При этом было отмечено, что некоторые лекарственные вещества «… при выходе из тканей действуют сильнее, чем при входе или во время их пребывания в тканях. Например, алкоголь и стрихнин в фазе насыщения угнетал деятельность сердца, а при выходе — возбуждал её».

Анализируя собственные данные и исследования своих учеников, Н. П. Кравков связал воедино все стадии взаимодействия фармакологических веществ с организмом, изучил и объяснил последовательность этих стадий. Учёный считал, что каждое лекарственное средство надо исследовать во всех стадиях его связи с живой протоплазмой и только тогда делать вывод о его лечебных свойствах. Теория фазового действия лекарств явилась крупным вкладом Н. П. Кравкова в фармакологию и медицину. Н. П. Кравков постоянно интересовался проблемой чувствительности протоплазмы к лекарственным веществам. Он обратил внимание на то, что сосуды изолированных органов реагируют на очень большие разведения лекарственных веществ, солей тяжелых металлов и других химических соединений. Более того, по мере разведения яда реакция сосудов начинает меняться количественно и качественно. Например, сосудорасширяющие вещества в минимальных концентрациях начинают суживать сосуды, а сосудосуживающие — расширять их. Кроме того, обнаружились примечательные факты: минимальные концентрации некоторых ядов вызывали вдруг усиление сосудистой реакции изолированного уха кролика. Эти опыты позволили решить вопрос о пределах чувствительности живой протоплазмы и вызвали огромный интерес врачей, физиков, химиков, биологов.

В лаборатории Н. П. Кравкова изучались самые актуальные проблемы фармакологии, например, проблема зависимости фармакологического эффекта лекарственного вещества от их химического строения. В последующем идеи ученого о зависимости структуры и функции вещества получили развитие в работах его учеников — академиков С. В. Аничкова, В. В. Закусова и др. Кравковские идеи о зависимости между структурой вещества и их действием до настоящего времени остаются теоретической основой поиска новых лекарственных средств.

Для исследований кравковской школы характерна органическая связь между высокой теорией, с одной стороны, и практическими запросами медицины — с другой. Ярким примером этого служит создание неингаляционного наркоза, разработанного Н. П. Кравковым экспериментально и внедренного в клинику. В качестве наркозного вещества учёный предложил лекарственный препарат гедонал, предварительно убедившись в опытах на животных в его нетоксичности.

7 декабря 1909 г. внутривенный гедоналовый наркоз был впервые применен в клинике профессора С. П. Федорова при ампутации голени. Операция прошла успешно. За рубежом этот метод обезболивания получил название «русского наркоза». Тогда же у Н. П. Кравкова возникла идея комбинированного наркоза. Для этой цели были выбраны гедонал для внутривенного наркоза и хлороформ для ингаляционного наркоза. Учёный считал, что комбинация этих двух веществ сможет снизить их токсическое действие на организм.

Н. П. Кравков считал, что в условиях больного организма лекарства будут действовать иначе, чем в организме здорового животного, поэтому предложил использовать для изучения действия лекарственных веществ экспериментальные «патологические» модели. Используя такие модели, Н. П. Кравков и его ученики дали научное обоснование целому ряду лекарственных веществ, применяемых в клинической практике. К ранним работам его школы в этой области относятся исследования о действии тяжелых металлов при искусственном малокровии, о действии жаропонижающих при экспериментальной лихорадке о влиянии щелочей на экспериментальную подагру голубей, влияние йохимбина, назначаемого при половом бессилии, на организм животных и человека . К этой же группе работ относятся исследования лаборатории Н. П. Кравкова на изолированных внутренних органах с вызванным воспалением.

Н. П. Кравковым впервые в мире были использованы изолированные органы человека: изолированные пальцы, изолированные сердце, почки и селезенка для исследования функциональной способности сосудов в норме и различных заболеваниях. Изучение действия лекарственных средств на различных «патологических» моделях успешно продолжали ученики Н. П. Кравкова. Они сумели создать модели миокардита, гипертонии, атеросклероза и изучить на них действие многих лекарственных средств.

В своих исследованиях Н. П. Кравков проявлял особый интерес к фармакологическим веществам, играющим в организме физиологическую роль. Вот почему адреналин и гистамин так часто применялись в работах школы Н. П. Кравкова. Изучая действие адреналина и гистамина, Николай Павлович часто прибегал к сравнительно-физиологическому методу. При изучении действия этих препаратов на сосуды легких он параллельно исследовал их и на жаберных сосудах рыб. При исследовании коронарных сосудов сердца человека он параллельно с опытами на сердцах взрослых людей ставил опыты на сердцах плодов и новорожденных, при этом установил, что реакция сосудов сердца человека к адреналину меняется с возрастом. Таким образом, в работах Н. П. Кравкова берет начало тот раздел современной фармакологии, который называется «сравнительной и эволюционной фармакологией».

С именем Н. П. Кравкова связано зарождение ещё одного направления в российской медицине — эндокринологии. Наиболее демонстративны были опыты при изучении надпочечников и поджелудочной железы. В надпочечниковой жидкости были обнаружены адреналиноподобное и мускариноподобное вещества. Первое вырабатывалось в мозговом слое надпочечника, второе ─ в его корковом слое.

В его лаборатории выделили из перфузата поджелудочной железы гормон, названный Н. П. Кравковым панкреотоксином. По фармакологическим свойствам выделенный гормон оказался подобен инсулину. Панкреотоксин успешно применялся в России для лечения сахарного диабета ещё тогда, когда не было известно об успешной попытке получения инсулина из поджелудочной железы канадскими исследователями Ф. Бантингом и Ч. Бестом. Следовательно, Н. П. Кравков и зарубежные ученые открыли этот гормон независимо друг от друга.

Велики заслуги Н. П. Кравкова и в области токсикологии. Он впервые в России начал изучать действие ядов животного происхождения и доказал, что яд секрета кожных желез жаб обладает местноанестезирующим свойством, а его влияние на сердце сходно с сердечными гликозидами.

Н. П. Кравков также исследовал действие рентгеновских лучей на организм животных, что послужило стимулом к изучению физиологического влияния других видов лучевой энергии на биологические объекты.

Н. П. Кравкова можно считать первым российским специалистом, который начал систематически изучать действие промышленных ядов на организм животных. Изучая токсические свойства продуктов обработки кавказской нефти, он предложил удобный метод определения токсических концентраций паров бензина в заводских помещениях.

Научное наследие Н. П. Кравкова включает 47 капитальных работ. Его учениками выполнено около 200 исследований, в том числе несколько десятков оригинальных диссертаций, имеющих большое значение для науки и практики. Своими фундаментальными открытиями в области фармакологии Н. П. Кравков обогатил русскую и мировую науку, внес большой вклад в развитие биологии, физиологии и патологии.

Н. П. Кравков создал крупную научную школу фармакологов, из которой вышли специалисты высокого уровня, руководившие кафедрами и научно-исследовательскими учреждениями. Учениками Н. П. Кравкова были академики АМН СССР С. В. Аничков и В. В. Закусов (младший), член-корреспондент АМН СССР М. П. Николаев, профессора М. И. Граменицкий, В. И. Березин, Г. Л. Шкавера, Б. С. Сентюрин, А. И. Кузнецов. Кравковская школа фармакологов в значительной степени определила развитие фармакологии в СССР на протяжении ХХ в.

Награды

Российская Империя

• Орден Св. Анны 3-й ст.
• Орден Св. Владимира 4-й ст.
• Орден Св. Владимира 3-й ст.

СССР

17 августа 1926 г. Комиссией по премиям имени В. И. Ленина был одобрен список первых лауреатов этой престижной награды, который открыло имя Н. П. Кравкова. Учёный был удостоен посмертно за научные труды: «Данные и перспективы по оживлению тканей умерших», «О функциональных изменениях сосудистой системы животных и человека при различных патологических состояниях», «О пределах чувствительности живой протоплазмы», «Основы фармакологии».

Семья

• Первая жена (с 1891 г.) — Ольга Евстафьевна Богдановская (1868—1942), дочь хирурга Е. И. Богдановского, умерла в блокадном Ленинграде.
• Дочь — Ольга Николаевна Кравкова, в замужестве Величковская (1892—1942), супруга офицера Черноморского флота М. Д. Величковского, умерла в блокадном Ленинграде.
• Сын — Сергей Николаевич Кравков (1894—1942), гидрограф, исследователь Арктики.
• Вторая жена (с 1916 г.) — Ксения Николаевна Максимова (1892—1978), дочь пермского вице-губернатора Н. Н. Максимова (1861—?).
• Старший брат — Василий Павлович Кравков (1859—1920), военный врач, автор записок о Русско-японской войне и Первой мировой войне.
• Младший брат — Сергей Павлович Кравков (1873—1938), почвовед.

Память

• Kravkov memory.jpg

  Мемориальная доска на бывшем здании Управления Рязанского губернского воинского начальника (1965-2016 гг.),
  (г.Рязань, ул. Ленина, 29)

• Мемориальная доска в честь Кравковых.jpg

  Мемориальная доска на бывшем здании Управления Рязанского губернского воинского начальника (с 2016 года),
  (г.Рязань, ул. Ленина, 29)

• Kravkov memory 2.jpg

  Мемориальная доска на бывшем здании 1-й Рязанской мужской гимназии,
  (г.Рязань, ул. Ленина, 53)

Медаль Н. П. Кравкова

К 100-летию со дня рождения Н. П. Кравкова (1965) были учреждены премия его имени и медаль, присуждавшиеся Президиумом Академии медицинских наук СССР (с 1992 г. — Президиумом Российской академии медицинских наук) за лучшие работы по фармакологии и токсикологии.

В филателии

• Kravkov post.tiff

  Памятный конверт и марка, выпущенные Почтой СССР в связи со 100-летием со дня рождения Н.П. Кравкова, 1965 год
• Kravkov Russian Post.jpg

  Памятный конверт, выпущенный УФПС Рязанской области - филиалом ФГУП "Почта России" в связи со 150-летием со дня рождения Н.П. Кравкова, 2015 год

Адреса в Санкт-Петербурге

• 1900 — Нижегородская ул., 31
• 1901 — Симбирская ул., 12
• 1903—1924 — Нижегородская ул., 6

Интересные факты

Н. П. Кравков утверждал:

…у детей, достигших десятилетнего возраста, сильный токсический эффект, то есть отравление и даже смерть, наблюдается от 2-3 столовых ложек водки, что соответствует приблизительно 15 граммам чистого алкоголя.

— Ю. Груббе Алкоголь, семья, потомство — 1974.

Избранная библиография

• Кравков Н. П. Общий способ получения неорганизованных ферментов в чистых водных настоях / Н. П. Кравков // Журнал Физико-химического общества. — 1887. — Т.6. — С. 1-2.
• Кравков Н. П. К вопросу о ферментах / Н. П. Кравков // Журнал Физико-химического общества. — 1887. — Т.6. — С. 3-4.
• Кравков Н. П. О пищеварении у высших беспозвоночных животных / Н. П. Кравков // Записки С.-Петербургского общества естествоиспытателей. — 1888. — Т.20, вып.1. — С.68-80.
• Кравков Н. П. К вопросу о распространенности углеводов в животном организме / Н. П. Кравков // Врач. — 1889. — № 29. — С.638-639.
• Кравков Н. П. К вопросу о гликогене грибов (Zur Frage vom Glykogen der Pilze) / Н. П. Кравков // Scripta botanica. — 1889. — Т.2.
• Кравков Н. П. Об источниках сахара в теле при сахарном мочеизнурении / Н. П. Кравков // Врач. — 1890. -№ 47. — С.1068-1071.
• Kravkov N. Über die qualitative Zusammensetzung des Harns und der Epidermis веi Psoriasis universalis / N. Kravkov // St. Petersburg. Med. Wissensch. −1891.-№ 9.
• Кравков Н. П. О влиянии перевязки общего желчного протока на животный обмен / Н. П. Кравков // Врач. — 1891. — № 29. — С. 677—679.
• Kravkov N. Neues über die Amyloidsubstanz / N. Kravkov // Zbl. мed. Wissensch. — 1892. — № 9.
• Kravkov N. Über verschiedenartige Chitine / N. Kravkov // Ztschr. Biol. — 1893. — Bd. 29.
• Кравков Н. П. О веществе, дающем иодовую реакцию в амилоиде / Н. П. Кравков // Врач. — 1894. — № 23. — С. 650—652.
• Кравков Н. П. Об амилоиде, экспериментально вызываемом у животных: дис. д-ра медицины / Н. П. Кравков // Врач. — 1894. — № 30. — 14 с.
• Кравков Н. П. К вопросу об этиологии цирроза печени / Н. П. Кравков // Врач. — 1895. — № 41. — С. 1144—1145.
• Kravkov N. Über Kohlenhydratgruppe im Eiweissmolecule / N. Kravkov // Arch. Physiol. — 1896. — Вd 65.
• Kravkov N. De la dégénérescence amyloide et des altérations cirrotiques experimentalement provoquees chez les animaux / N. Kravkov // Arch. мed. еxp. еt anat. pathol. — 1896. — Т.8,№ 2.
• Kravkov N. Belträge zur Chemie der Amyloidentartung / N. Kravkov // Arch. Exp. Pathol. — 1897. — Bd. 40.
• Кравков Н. П. Современная химия углеводов и значение её для патологии / Н. П. Кравков // Врач. — 1898. — № 46-47. — С. 1305—1344.
• Кравков Н. П. Предмет и задачи фармакологии / Н. П. Кравков // «Еженедельник» журнала практической медицины. — 1899. — № 39-40. — 12 с.
• Кравков Н. П. Предмет и задачи фармакологии / Н. П. Кравков // Med. Wschr. — 1900. — № 18. — (На нём. языке).
• Кравков Н. П. О действии алкалоида Johimbin, a на животный организм и о значении его для лечения полового бессилия / Н. П. Кравков // Врач. — 1901. — № 12. — С. 355—361.
• Кравков Н. П. О пентозах в животном организме и о происхождении пентозурии / Н. П. Кравков // Врач. — 1901. — № 31. — С. 26.
• Кравков Н. П. О химическом составе оболочек бактерий и о нуклеиновых веществах их тела / Н. П. Кравков // Врач. — 1901. — № 36. — С. 1089—1091.
• Кравков Н. П. О студневидной моче / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1902. — № 19. — С. 717—718.
• Кравков Н. П. О гедонал-хлороформном наркозе / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1903. — № 48. — С. 1697—1698.
• Кравков Н. П. Современные проблемы фармакологии и материализм / Н. П. Кравков. — СПб., 1903.
• Кравков Н. П. О влиянии ядов на газообмен у животных / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1903. — № 19. — С. 709—714.
• Кравков Н. П. Основы фармакологии / Н. П. Кравков. — 1-е изд.- СПб., 1904.- Т.1; 1905.- Т.2. — [Учебник выдержал 8 изданий при жизни и 6 после смерти].
• Кравков Н. П. О ядовитом секрете кожных желез жаб / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1904. — № 21. — С. 761—765.
• Кравков Н. П. К вопросу о применении магнезиальных солей для анестезии / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1906. — № 5. — С.129-130.
• Кравков Н. П. К вопросу о действии иодистых препаратов на экспериментальный артерионекроз / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1908. — № 9. — С. 285—287.
• Кравков Н. П. О холерном токсине / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1909. — № 16. — С. 525—532.
• Кравков Н. П. О влиянии холерного токсина на газообмен у животных / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1910. — № 2. — С. 37-38
• Кравков Н. П. О внутривенном гедоналовом наркозе / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1910. — № 12. — С. 405—411.
• Кравков Н. П. О различных фазах действия ядов на изолированное сердце / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1911. — № 41. — С. 1565—1571.
• Kravkov N. Bemerkungen zur Arbeit E. Burgis «Anschauungen über die Wirkung d. Arzneigemische» / N. Kravkov // Zschr. аllg. Physiol. — 1912. — Bd. 14.
• Кравков Н. П. О применении водяного перца (Polygonum hydropiper) при внутренних кровотечениях / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1912. — № 7. — С. 217—218.
• Кравков Н. П. О действии ядов на жаберные сосуды рыб / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1913. — № 13. — С. 421—423.
• Кравков Н. П. О действии ядов на венечные сосуды сердца / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1914. — № 13 — С. 1-6.
• Кравков Н. П. О действии ядов на венечные сосуды сердца / Н. П. Кравков // Pfl. Arch. — 1914. — Bd. 157. — (На нём. языке).
• Кравков Н. П. По поводу статьи проф. Н. И. Березнеговского «Внутривенный гедоналовый наркоз» / Н. П. Кравков // Хирургический архив Вельяминова. — 1914. — Кн. 1. — С. 145—150.
• Кравков Н. П. О действии ядов на различные периоды пребывания их в тканях / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1915. — № 45. — 36 с.
• Кравков Н. П. О самостоятельных сокращениях сосудов / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1916. — № 15. — С. 553—556.
• Кравков Н. П. О действии кавказских бензинов на животный организм / Н. П. Кравков // Русский врач. — 1916. — № 15. — С.338-342.
• Кравков Н. П. Данные и перспективы по оживлению тканей умерших / Н. П. Кравков // Сборник научных трудов в честь 50-летия научно-врачебной деятельности А. А. Нечаева. — Л., 1922. — Т.1. — С. 5-7.
• Kravkov N. Über funktionele Eigenschaften der Blutgefasse isolierter (normaler und pathologischer) Organe von Tieren und Menschen / N. Kravkov // Ztschr. ges. exp. Med. — 1922. — Bd.27.
• Кравков Н. П. О функциональных изменениях сосудистой системы животных и человека при различных патологических состояниях / Н. П. Кравков // Врачебное дело. — 1923. — № 21-26. — С. 653—665.
• Кравков Н. П. О функциональных изменениях сосудистой системы животных и человека при различных патологических состояниях / Н. П. Кравков // Klin. Wschr. — 1923. — № 9 −10.- (На нём. языке).
• Кравков Н. П. О пределах чувствительности живой протоплазмы / Н. П. Кравков // Успехи экспериментальной биологии. — 1924. — Т.3, в. 3-4.
• Кравков Н. П. О пределах чувствительности живой протоплазмы / Н. П. Кравков // Ztscr. ges. exp. Med. — 1923. — Bd. 34. .- (На нём. языке).
• Кравков Н. П. О действии электромагнита и металлов на сосуды на расстоянии: доклад в Ленинградском обществе терапевтов / Н. П. Кравков. — Л., 1923. — (Рукопись).
• Кравков Н. П. Наши пути и достижения в области внутренней секреции: доклад в Ленинградском обществе терапевтов / Н. П. Кравков. — Л., 1924. — (Рукопись).

Источники

• Кравков // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Аничков С. В. Николай Павлович Кравков: (К 25-летию со дня смерти) / С. В. Аничков // Физиологический журнал. — 1949. — Т. 35. — С. 367—372.
• Аничков С. В. На рубеже двух эпох / С. В. Аничков. — Л.: Лениздат, 1981. — 328 с.
• Арбузов С. Я. Николай Павлович Кравков / С. Я. Арбузов. — Л.: ВМА им. С. М. Кирова, 1965. — 24 с.
• Базанов В. А. Н. П. Кравков — крупнейший русский фармаколог / В. А. Базанов // Фельдшер и акушерка. — 1966. — № 8. — С. 42-44.
• Вальдман В. А. Академик Н. П. Кравков и ангиология / В. А. Вальдман // Врачебное дело. — 1965. — № 4. — С. 3-6.
• Вальдман В. А. Николай Павлович Кравков (1865—1924) и его учение о функции сосудов / В. А. Вальдман // Физиол. журн. СССР. — 1965. — Т.51, № 7. — С. 897—899.
• Воронцов В. Научная деятельность Н. П. Кравков / В. Воронцов // Врачебное дело. — 1964. — № 20-23. -С. 1062—1072.
• Зубков В. И. Знатные земляки / В. И. Зубков. — Рязань: Зеленые острова, 2008. — С. 59-63.
• Кольцов Н. К. Блестящие достижения русской науки / Н. К. Кольцов // Газета «Правда». — 1924. — 8 июня.
• Кравкова К. Н. Памяти Николая Павловича Кравкова / К. Н. Кравкова. — Л., 1965. — (Рукопись).
• Кузнецов А. И. Н. П. Кравков / А. И. Кузнецов. — М.: Гос. изд-во медицинской литературы, 1948. — 80 с.
• Лихачев Н. Несколько слов о Н. П. Кравкове, как учителе и человека / Н. Лихачеве // Врачебное дело. — 1924. — № 20-23. — С. 1060—1061.
• Николаев М. П. Академик Н. П. Кравков и его школа / М. П. Николаев // Фармакология и токсикология. — 1939. — Т.2, вып.5. — С. 5-20.
• Николаев Н. П. Развитие идей Н. П. Кравков в советской патологической фармакологии / Н. П. Николаев // Фармакология и токсикология. — 1949. — Т.12, № 5. — С. 4-12.
• Овчинникова А. К. Н. П. Кравков / А. К. Овчинникова. — М., 1969. — 53 с.
• Раевский К. С. Н. П. Кравков и современная фармакология / К. С. Раевский // Природа. — 1970. — № 3. — С. 92.-95.
• Скориченко Г. Г. Императорская Военно-медицинская (Медико-хирургическая) академия. Исторический очерк / Г. Г. Скориченко. — СПб.: Изд-во Военного министерства, 1902. — 1910. — Ч. 1-2.
• Турбин А. Он верил в бессмертие духа: (О лауреате Ленинской премии Н. П. Кравкове). Очерк в документах / А. Турбин // Наука и жизнь. — 1969. — № 6. — С. 67-73.
• Федоров С. П. Памяти Н. П. Кравкова / С. П. Федоров // Врачебная газета. — 1929. — № 20. — С. 2478—2480.
• Шабанов П. Д. Первая в России кафедра фармакологии. Краткая история и научные достижения кафедры фармакологии Военно-медицинской академии / П. Д. Шабанов // Фармакология в Санкт-Петербурге (исторические очерки) / под ред. Ю. Д. Игнатова, Н. С. Сапронова, П. Д. Шабанова. — СПб.: Элби-СПб, 2007.- с.10-69.
• Узбекова Д. Г. Кравковы: два поколения ученых из Рязани / Д. Г. Узбекова — М.:Вече, 2014—352 с. ISBN 978-5-4444-1806-2
• Узбекова Д. Г. Значение работ академика Н. П. Кравкова в изучении зависимости действия лекарственных веществ от их химической структуры (К 150-летию со дня рождения академика Н. П. Кравкова). / Химико-фармацевтический журнал, том 49, No. 2 — 2015 — c. 55-56
• Узбекова Д. Г. Академик Н. П. Кравков — учёный и педагог (К 150-летию со дня рождения). / личность в меняющемся мире: здоровье, адаптация, развитие, No. 1(8) — 2015 — c. 107—123
• Российский М. А. Рязанские адреса академика Кравкова. // Рязанские ведомости — 2015. — No. 42 (4836) — 13 марта

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50862.ln-ru Профиль Николая Павловича Кравкова] на официальном сайте РАН
• [school10-rzn.ru/o-shkole/istoricheskaya-spravka Историческая справка, семья Кравковых]
• [vk.com/away.php?to=http%3A%2F%2Fekf.folium.ru%2Findex.php%2Fekf%2Farticle%2Fdownload%2F641%2F568 Кнопов М. Ш., Тарануха В. К. Николай Павлович Кравков — жизнь, посвященная фармакологии. // Экспериментальная и клиническая фармакология. — 2014, т. 77, No 4, c. 3-5]
• [www.chem.folium.ru/index.php/chem/article/viewFile/2787/2255 Узбекова Д. Г. Значение работ академика Н. П. Кравкова в изучении зависимости действия лекарственных веществ от их химической структуры (К 150-летию со дня рождения академика Н. П. Кравкова).] / Химико-фармацевтический журнал, том 49, No. 2 — 2015 — c. 55-56
• [humjournal.rzgmu.ru/upload-files/05_Uzbekova_D.G._2015_01.pdf Узбекова Д. Г. Академик Н. П. Кравков — учёный и педагог (К 150-летию со дня рождения). / личность в меняющемся мире: здоровье, адаптация, развитие, No. 1(8) — 2015 — c. 107—123]
• [rv-ryazan.ru/news/38169.html Российский М. А. Рязанские адреса академика Кравкова.] // Рязанские ведомости — 2015. — No. 42 (4836) — 13 марта

Отрывок, характеризующий Кравков, Николай Павлович

Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.