Кравков, Сергей Васильевич

Сергей Васильевич Кравков
Дата рождения:	19 (31) мая 1893(1893-05-31)
Место рождения:	Рязань, Российская империя
Дата смерти:	16 марта 1951(1951-03-16) (57 лет)
Место смерти:	Москва, СССР
Страна:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Научная сфера:	физиология
Место работы:	Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова
Альма-матер:	Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова
Известные ученики:	Е.Н. Соколов
Известен как:	один из основоположников физиологической оптики
Награды и премии:	(1947)

Серге́й Васи́льевич Кравко́в (19 (31) мая 1893, Рязань — 16 марта 1951, Москва) — советский психолог и психофизиолог, доктор биологических наук (1935), член-корреспондент Академии наук СССР и Академии медицинских наук СССР(1946), заслуженный деятель науки РСФСР (1947). Считается одним из основоположников физиологической оптики — научной дисциплины, представляющей собой синтез знаний о физиологических, физических и психологических закономерностях, характеризующих функцию органа зрения. Исследовал закономерности функционирования органов чувств, разрабатывал проблему функционального взаимодействия различных афферентных систем.

Биография

Сергей Васильевич Кравков родился 19 (31) мая 1893 г. в Рязани в семье военного врача Василия Павловича Кравкова (1859—1920). На момент рождения его отец имел чин надворного советника и служил старшим врачом 137-го пехотного Нежинского полка, квартировавшего в Рязани. Мать будущего ученого, Елена Алексеевна, урожденная Лукина (1870 — ок. 1922), была потомственной дворянкой Рязанской губернии.

В 1903—1911 гг. С. В. Кравков учился в 1-й Рязанской мужской гимназии. По её окончании он поступил в Императорский Московский университет, где учился на историко-филологическом факультете. С 1912 г. С. В. Кравков являлся слушателем Психологического института им. Л. Г. Щукиной при Московском университете, с 1915 г. работал в нём ассистентом. Началом его научной деятельности считается выступление на годичном заседании Психологического института с докладом «Объективная психология, её предмет и значение». Способности молодого ученого высоко оценил директор Психологического института Г. И. Челпанов.

В 1916 г. С. В. Кравков окончил университет по специальности «экспериментальная психология» с дипломом первой степени и золотой медалью. Он был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию по кафедре экспериментальной психологии.

Продолжая работать в Психологическом институте (до 1923 г.), в 1920—1932 гг. С. В. Кравков состоял старшим ассистентом Института биологической физики Наркомздрава РСФСР, где работал под руководством академика П. П. Лазарева. В эти годы он изучал физико-математические науки и начал самостоятельную экспериментальную работу по исследованию физиологии зрения. С. В. Кравков вел активную педагогическую деятельность в московских вузах: в 1924—1929 гг. он преподавал в качестве доцента цветоведение в Высших художественно-технических мастерских (ВХУТЕМАС), с 1927 г. состоял доцентом по физиологической оптике при светотехническом отделении Московского энергетического института (МЭИ). В 1932 г. ученый был утвержден профессором физиологической оптики МЭИ. Кроме того, с 1920 г. С. В. Кравков вел преподавательскую и исследовательскую работу в ряде московских вузов — Военно-педагогической академии, Московском институте народного хозяйства им. Г. В. Плеханова, Государственной академии художественных наук (ГАХН), Всесоюзном электротехническом институте (ВЭИ) и др.

В 1935 г. С. В. Кравкову по совокупности опубликованных работ была присвоена ученая степень доктора биологических наук по специальности «психофизиология зрения». В 1935—1938 годах он занимал должности профессора кафедры физиологии биологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова.

С 1936 года С. В. Кравков руководил созданной им лабораторией физиологической оптики Государственного центрального института офтальмологии им. Гельмгольца (ныне МНИИ ГБ им. Гельмгольца), которой в дальнейшем было присвоено его имя. Одновременно ученый руководил лабораторией психофизиологии ощущений Института психологии Академии педагогических наук.

В годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. С. В. Кравков работал в нейрохирургическом госпитале над проблемами восстановления зрения. С 1945 года он заведовал созданной им лабораторией физиологической оптики при Институте философии АН СССР. В 1946—1951 годах занимал должность профессора философского факультета МГУ.

С. В. Кравков был ученым секретарем (1943), затем заместителем председателя (с 1946) Комиссии по физиологической оптике при Биологическом отделении АН СССР. Он также являлся членом Комиссии по светотехнике при Отделении технических наук АН СССР (1947—1951).

В 1946 году С. В. Кравков был избран членом-корреспондентом Академии медицинских наук СССР, в том же году был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР. В 1947 г. ему было присвоено звание заслуженного деятеля науки и техники РСФСР.

По инициативе академика М. И. Авербаха с 1941 г. был начат выпуск специализированного периодического издания «Проблемы физиологической оптики». В 1941—1951 гг. С. В. Кравков был его бессменным редактором.

За десятилетия научной деятельности С. В. Кравков стал автором более 100 научных трудов, основные среди которых — «Самонаблюдение» (1922), «Внушение (психология и педагогика внушения)» (1924), «Очерк психологии» (1925), «Глаз и его работа» (1932), «Очерк общей психофизиологии органов чувств» (1946), «Взаимодействие органов чувств» (1948), «Цветовое зрение» (1951). Совместно с Н. А. Вишневским им был сконструирован специальный прибор для определения нормальности сумеречного зрения, серийно изготовлявшийся для нужд армии во время Великой Отечественной войны. С. В. Кравков воспитал целую плеяду блестящих исследователей, среди которых Л. А. Шварц, В. И. Рождественский, А. И. Богословский, В. К. Шеварева и другие известные ученые.

С. В. Кравков скончался в Москве 16 марта 1951 года, похоронен на Даниловском кладбище.

Научная деятельность

Научная деятельность С. В. Кравкова продолжалась с 1916 по 1951 гг. В ней можно выделить четыре этапа: первый период раннего творчества (1916—1930 гг.), проходивший в сложных условиях послереволюционного становления советской психологии; второй период (1930—1941 гг.), связанный в основном с исследованиями в области взаимодействия органов чувств; третий период (1941—1945 гг.) был преимущественно посвящён решению задач, связанных с обороной страны во время Великой Отечественной войны; четвёртый период (1945—1951 гг.) совпадает с работой ученого в Институте психологии АПН РСФСР, в Центральном офтальмологическом институте им. Гельмгольца и в секторе психологии Института философии АН СССР, где С. В. Кравков продолжил углубленное исследование проблемы взаимодействия органов чувств и проблемы цветового зрения.

За это время С. В. Кравковым было опубликовано более 100 исследований, многие из которых были переведены в Великобритании, США, Франции, Канаде, Германии, Китае, Японии. Монография С. В. Кравкова «Глаз и его работа» считается лучшей в мировой литературе сводной работой по психофизиологии зрения. Она стала классической, выдержала четыре издания в СССР, была переведена во многих зарубежных странах.

Широкий диапазон научных интересов С. В. Кравкова включал: адаптацию и взаимодействие органов чувств, контраст, последовательные образы, синестезию, биопотенциалы различных уровней зрительной системы (сетчатки, подкорки, коры головного мозга); взаимоотношение между макулярной и периферической областями сетчатки; явление индукции в сетчатке; электрофизиологию зрения (электрическая чувствительность, лабильность, электроретинограмма); цветовое зрение и его аномалии; сенсорные условные рефлексы; методы диагностической глаукомы (по цветоощущению и по реакции слепого пятна) и многое другое.

С. В. Кравков изучал закономерности функционирования зрительной системы, центральную регуляцию зрительных функций, взаимодействие органов чувств, электрофизиологию зрительного анализатора, исследовал цветовое зрение и гигиену зрительного освещения.

Многочисленные опыты, проведенные С. В. Кравковым, его учениками и сотрудниками, помогли обнаружить функциональную связь между системами цветового зрения, между чувствительностью к красному и зелёному цветам, установить антагонистические отношения между ними. Такая же функциональная зависимость была обнаружена между чувствительностью к жёлтому и синему цветам. Между зеленочувствительной и синечувствительной системами было открыто отношение содействия.

В годы Великой Отечественной войны тематика исследований С. В. Кравкова была связана с практическими нуждами армии: с вопросами повышения эффективности наблюдения, улучшением маскировки, разведки, разработкой методов борьбы с ослеплением глаз светом прожекторов, методами борьбы со снеговой ослепимостью, сенсибилизацией органов чувств.

Семья

Жена (с 1920 г.) — Нина Павловна Колосова (1894—1985), дочь протоиерея Павла Петровича Колосова (ок. 1853—1923), епископа Елисаветградского в 1921—1923 гг. Пианистка, преподаватель Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского.

Сын — Юрий Сергеевич Кравков (1921—2003), генерал-майор медицинской службы (1975), начальник Главного военного клинического госпиталя им. Н. Н. Бурденко в 1973—1983 гг.

Память

Приказом Министра здравоохранения РСФСР М. Д. Ковригиной № 616 от 28 ноября 1951 г. Отделению физиологической оптики Государственного научно-исследовательского института глазных болезней им. Гельмгольца Минздрава РСФСР было присвоено имя С. В. Кравкова. Ныне Лаборатория клинической физиологии зрения им. С. В. Кравкова является одним из структурных подразделений МНИИ ГБ им. Гельмгольца.

Адреса в Москве

• 1914—1950 — ул. Остоженка, 22/1
• 1950—1951 — Большая Калужская ул., 13

Избранная библиография

На русском языке

• Кравков С. В. Современные объективные течения в психологии и их значение / С. В. Кравков // Вестник знания. — 1916. — № 10. — С. 572—578.
• Кравков С. В. Современные объективные течения в психологии и их значение / С. В. Кравков // Вестник знания. — 1916. — № 11. — С. 626—633.
• Кравков С. В. Рефлекс цели И. Павлова и рефлекс как творческий акт С. И. Метальникова / С. В. Кравков // Психологическое обозрение. — 1917 . — Вып.1. — С. 153—160.
• Кравков С. В. Методы психологии / С. В. Кравков // Психологическое обозрение. — 1918 . — Вып.1. — С. 558—564.
• Кравков С. В. Самонаблюдение / С. В. Кравков. — М.: Русский книжник, 1922. — 176 с.
• Кравков С. В. Внушение / С. В. Кравков. — М.: Русский книжник, 1924. — 45 с.
• Кравков С. В. Очерк психологии / С. В. Кравков. — М.: Русский книжник, 1925. — 182 с.
• Кравков С. В. О поглощении света в жёлтом пятне живого глаза / С. В. Кравков // Прикладная физика. — 1925. — Т.2, вып.1-2. — С. 75-84.
• Кравков С. В. Экспериментальная психология и изучение ребёнка / С. В. Кравков. — М.: Искра революции, 1925. — 182 с.
• Кравков С. В. Распределение яркости в спектре и под темновой адаптации у лиц с врожденной полной цветовой слепотой / С. В. Кравков // Прикладная физика. — 1927. — Т.4, вып. 2. — С. 89-94.
• Кравков С. В. Об адаптации глаза к световым раздражителям / С. В. Кравков // Прикладная физика. — 1928. — Т.5, вып. 2. — С. 100—115.
• Кравков С. В. О кажущемся различии цветов дополнительных и цветов последовательного контраста / С. В. Кравков // Прикладная физика. — 1928. — Т.5, доп. вып. — С. 115—124.
• Кравков С. В. К методике исследования ночного зрения / С. В. Кравков // Военно-санитарное дело. — 1929. — № 2. — С. 28-82.
• Кравков С. В. Острота зрения одного глаза в зависимости от освещения другого / С. В. Кравков // Прикладная физика. — 1930. — Т.7, вып. 4. — С. 99-108.
• Кравков С. В. Глаз и его работа / С. В. Кравков. — 1-е изд. — М.: Медицина, 1932. — 245 с.
• Кравков С. В. Зрительные ощущения и восприятие / С. В. Кравков. — М.: Гос. соц. — экон. изд-во; Л., 1935. — 270 с.
• Кравков С. В. Искусственное и естественное освещение промышленных предприятий / С. В. Кравков. — М.; Л.: НТИ, 1935. — 112с.
• Кравков С. В. Влияние освещения одного глаза на световую и электрическую чувствительность другого / С. В. Кравков, Е. Н. Семеновская, А. И. Богословский // Зрительные ощущения и восприятия: сб. науч. тр. — М.; Л., 1935.- С. 167—177.
• Кравков С. В. Глаз и его работа / С. В. Кравков. — 2-е изд. — М.: Биомедгиз; Л., 1936.- 354 с.
• Кравков С. В. О влиянии побочных раздражителей функции глаза / С. В. Кравков // Зрительные ощущения и восприятия: сб. науч. тр. — М.; Л., 1936.- С. 86-92.
• Кравков С. В. О слепящих действиях света / С. В. Кравков // Зрительные ощущения и восприятия: сб. науч. тр. — М.; Л., 1936.- С. 111—116.
• Кравков С. В. К анализу действия побочных раздражителей на зрение / С. В. Кравков // Проблемы физиологической оптики. — 1944 . — № 2. — С. 78-80.
• Кравков С. В. Глаз и его работа / С. В. Кравков. — 3-е изд. — М.; Свердловск, 1945.- 355 с.
• Кравков С. В. Очерк общей психофизиологии органов чувств / С. В. Кравков. — М.: АМН СССР; Л., 1946. — 69 с.
• Кравков С. В. Взаимодействие органов чувств / С. В. Кравков. — М.: АН СССР; Л., 1948. — 128 с.
• Кравков С. В. Глаз и его работа / С. В. Кравков. — 4-е изд. — М.: Медгиз; Л., 1950.- 531 с.
• Кравков С. В. Вопросы физиологии и патологии зрения / С. В. Кравков. — М.: Медгиз, 1950. — 421 с.
• Кравков С. В. Цветовое зрение / С. В. Кравков. — М.: АН СССР, 1951. — 175 с.

На других языках (английский, немецкий, французский)

• Kravkov, S. W. Über die Helligkeits und Adaptationskurven der total Farbenblinden / Albrecht Von Græfes Archiv für Ophthalmologie, vol. 118, issue 2, 25. Februar, 1927, pp. 285-29
• Kravkov S. V. Über die Richtung der Farbentransformation / Psychologische Forschung, 10 (1928), Pages: 20-31
• Kravkov S. V., Paulsen-Bashmakova V. A. Über die kontrasterregende Wirkung der transformierten Farben / Psychologische Forschung, 12 (1929), Pages: 88-93
• Kravkov S. W. Über eine zentrale Beeinflussung der Sehschärfe / Albrecht Von Græfes Archiv für Ophthalmologie, vol. 124, issue 1, 29. April 1930, pp. 76-86
• Kravkov, S. W. Über die Abhängigkeit der Sehschärfe vom Schallreiz / Albrecht Von Græfes Archiv für Ophthalmologie, vol. 124, issue 2, May 1930. pp. 334—338
• Kravkov, S. W. Die Unterschiedsempfindlichkeit der Netzhautperipherie beim Dämmerungssehen / Albrecht Von Græfes Archiv für Ophthalmologie, vol. 127, issue 1, 23. September 1931, pp. 86-99
• Kravkov S. W. Über die Beeinflussung der Unterschiedsempfindlichkeit des Auges durch Nebenreize / Albrecht Von Græfes Archiv für Ophthalmologie, vol. 128, issue 1, 22. Februar 1932, pp. 105—111
• Kravkov, S. W. Über die Beeinflussung der Unterschiedsempfindlichkeit des Auges durch Nebenreize / Albrecht Von Græfes Archiv für Ophthalmologie, vol. 129, issue 2, 24. November 1932, p. 298
• Kravkov S. V. Über ein Grundgesetz der Farbentransformation / Psychologische Forschung, 16 (1932), Pages: 160—165
• Kravkov S. W. Der Lichtirradiationseffekt im Auge in seiner Abhängigkeit von den Gesichts-, Gehörs- und Geruchsnebenreizen / Albrecht Von Græfes Archiv für Ophthalmologie, vol. 129, issue 3, 21. Januar 1933, pp. 440—451
• Kravkov S. W., Semenovskaja E. N. Steigerung der Lichtempfindlichkeit des Auges durch vorangehende Lichtreize / Albrecht Von Græfes Archiv für Ophthalmologie, vol. 139, issue 4, 22. September 1933, pp. 513—526
• Kravkov S. W. Sehschärfe und Beleuchtung beim Unterscheiden weißer Objekte auf schwarzem Grunde / Albrecht Von Græfes Archiv für Ophthalmologie, vol. 131, issue 3, 20. Dezember 1933, pp. 452—457
• Kravkov, S. W., Semenovskaja E. N. Zur Frage der Abhängigkeit der Sehfunktion vom längeren Hungern / Albrecht Von Græfes Archiv für Ophthalmologie, vol. 132, issue 4, 8. August 1934. pp. 370—371
• Kravkov, S. W. Die Unterschiedsempfindlichkeit eines Auges unter dem Einfluß vom Schall oder Beleuchtung des anderen Auges / Albrecht Von Græfes Archiv für Ophthalmologie, vol. 132, issue 4, 8. August 1934, pp. 421—429
• Kravkov, S. W., Belitzky G. S. Die Abhängigkeit des Lichtirradiationseffektes im Auge von der Lichtintensität, Kontrast und Nebenreizwirkung / Albrecht Von Græfes Archiv für Ophthalmologie, vol. 132, issue 4, 8. August, 1934, pp. 379—398
• Kravkov S. V. Changes of visual acuity in one eye under the influence of the illumination of the other or of acoustic stimuli / Journal for experimental psychology. Vol. 12, No 6, December 1934, Pages: 805—812
• Kravkov S. V. Action des excitations auditives sur la fréquence critique des papillotements lumineux / Acta Ophthalmologica, Volume 13, Issue 3-4, September 1935, Pages: 260—272
• Kravkov S. V. The influence of sound upon the light and color sensibility of the eye / Acta Ophthalmologica, Volume 14, Issue 3-4, June 1936, Pages: 348—360
• Kravkov S.V. Effect of indirect light stimulation as a function of the intensity of a direct stimulus / Acta Ophthalmologica, 1937, Volume 15, Issue 1, March 1937, Pages: 96-103
• Kravkov S. V. The influence of acoustic stimulation upon the colour sensibility of a protanopic eye /Аcta Ophthalmologica, Volume 15, Issue 3, October 1937, Pages: 337—342
• Kravkov S. V. The influence of the dark adaptation on the critical frequency of flicker for monochromatic lights / Acta Оphthalmologica, Volume 16, Issue 2-3, September 1938, Pages: 375—384
• Kravkov S. V. Illumination and visual acuity / Acta Ophthalmologicа, Volume 16, Issue 2-3, September 1938, Pages: 385—395
• Kravkov S. V. The influence of the loudness of the indirect sound stimulus on the color sensitivity of the eye / Acta Ophthalmologica, Volume 17, Issue 3, October 1939, Pages: 324—331
• Kravkov S.V. The influence of odors upon color vision / Acta Ophtalmologica, Volume 17, Issue 4, December 1939, Pages: 426—442
• Kravkov S.V. The influence of caffeine on the color sensitivity / Acta Ophthalmologica, Volume 17, Issue 1, March 1939, Pages: 89-94
• Kravkov S. V., Galochkina L. P. Effect of a constant current on vision /Journal of the Optical Society of America, Volume 37, Issue 3, 1947, Pages: 181—185
• Kravkov S. V. Das Farbensehen. [Übers. aus d. Russ. von P. Klemm] Berlin: Akademie Verlag, 1955

Источники

• Ашрафьян И. Б. Психологические и психофизиологические исследования С. В. Кравкова: автореф. дис…. канд. психол. наук / И. Б. Ашрафьян. — М., 1973. — 26 с.
• Бунин А. Я. Сергей Васильевич Кравков — жизнь и научная деятельность / А. Я. Бунин, Г. К. Гуртовой, А. А. Яковлев // Вопросы психологии. — 1993. — № 5. — С. 92-93.
• Колен А. А. Профессор Сергей Васильевич Кравков / А. А. Колен // Вопросы физиологии и патологии зрения: сборник статей. — М.: Медгиз, 1950. — С. 5-8.
• Котова И. Б. С. В. Кравков как исихолог и психофизиолог / И. Б. Котова // Вопросы психологии. — 1982. — № 4. — С. 50-60.
• Лаврова Л. Н. С. В. Кравков (1893—1951) / Л. Н. Лаврова // Научные труды Ряз. мед. ин-та им. акад. И. П. Павлова. — Рязань, 1964. — Т.18, вып.2. — С. 44-47.
• Машков В. В. Сергей Васильевич Кравков / В. В. Машков // Светотехника . — 1961.- № 3. — С. 16-18.
• Сергей Васильевич Кравков: (Некролог) / И. Авербах [и др.] // Офтальмол. журн. — 1951. — № 2. — С. 96.
• Сергей Васильевич Кравков // Сто великих психологов (сост. В. Яровицкий) — Москва, «Вече» 2004 — С. 66-69
• Узбекова Д. Г. Кравковы: два поколения ученых из Рязани / Д. Г. Узбекова — М.:Вече, 2014—352 с. ISBN 978-5-4444-1806-2
• Узбекова Д. Г. С. В. Кравков — выдающийся психофизиолог / Д. Г. Узбекова // Вопросы психологии. — 1993 № 5. — С.95-98.
• Ярошевский М. Г. Несколько штрихов к портрету С. В. Кравкова / М. Г. Ярошевский // Вопросы психологии. — 1993. — № 5. — С. 94-95.

Ссылки

• Зуева М. В. (2013). [aprilpublish.ru/velikije-imena/sergej-vasilevich-kravkov-120-let-so-dnya-rozhdeniya.html Сергей Васильевич Кравков — 120 лет со дня рождения]
• Котова, И. Б. (1982). [www.voppsy.ru/issues/1982/824/824050.htm С. В. Кравков как психолог и психофизиолог]// Вопросы психологии
• Узбекова, Д. Г. (1993). [www.voppsy.ru/issues/1993/935/935095.htm С. В. Кравков — выдающийся психофизиолог]// Вопросы психологии
• Бунин, А. Я., Гуртовой, Г. К. и Яковлев, А. А. (1993). [www.voppsy.ru/issues/1993/935/935092.htm Сергей Васильевич Кравков — жизнь и научная деятельность]// Вопросы психологии
• Ярошевский, М. Г. (1993). [www.voppsy.ru/issues/1993/935/935094.htm Несколько штрихов к портрету С. В. Кравкова]// [forum.myword.ru/index.php?app=downloads&showfile=4875 Вопросы психологии, 1993’5] с.94
• Умрюхин (2002). [forum.myword.ru/index.php?app=downloads&showfile=183 Итоги века. С. В. Кравков — выдающиеся достижения и несбывшиеся надежды] // Психологический журнал
• [www.psy.msu.ru/people/kravkov.html Кравков Сергей Васильевич (1893—1951) @ МГУ]
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50863.ln-ru Профиль Сергея Васильевича Кравкова] на официальном сайте РАН
• [rv-ryazan.ru/news/34911.html В память о знаменитой династии]
• [www.rzn.info/news/2014/11/25/chtoby-otkryt-memorial-nuyu-dosku-vydayuschimsya-ryazanskim-vracham-kravkovym-priglasili-ih-potomkov-i-prinesli-stul.html В Рязани открыли мемориальную доску выдающимся врачам Кравковым]
• [mediaryazan.ru/news/detail/268330.html В Рязани открыли памятную доску Василию Павловичу и Сергею Васильевичу Кравковым]

Отрывок, характеризующий Кравков, Сергей Васильевич

«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.