Кравченко, Андрей Григорьевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Андрей Григорьевич Кравченко
Дата рождения

18 (30) ноября 1899(1899-11-30)

Место рождения

хутор Сулимин, Полтавская губерния, Российская империя[1]

Дата смерти

18 октября 1963(1963-10-18) (63 года)

Место смерти

Москва, РСФСР, СССР

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

бронетанковые войска

Годы службы

19181955

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

Иностранные награды:


Андре́й Григо́рьевич Кра́вченко (18 (30) ноября 1899 — 18 октября 1963) — участник Великой Отечественной войны, командир 2-го и 4-го танковых корпусов, 5-го гвардейского танкового корпуса, командующий 6-й танковой армией. Генерал-полковник танковых войск. Дважды Герой Советского Союза.





Биография

Родился 30 ноября 1899 года на хуторе Сулимин, ныне село Сулимовка Яготинского района Киевской области Украины в семье крестьянина. Украинец. Член ВКП(б) с 1925 года.

В Красной Армии с 1918 года. Участник Гражданской войны. Окончил Полтавскую военную пехотную школу в 1923 году, Военную академию имени М. В. Фрунзе в 1928 году. Был командиром стрелкового подразделения, начальником штаба стрелкового полка, преподавателем в Саратовском танковом училище. С мая 1939 года офицер для особых поручений в штабе Приволжского ВО. Начальник штаба 61-й стрелковой дивизии.

Участник советско-финляндской войны 1939—1940 годов в должности начальника штаба 173-й мотострелковой дивизии.

С июня 1940 года по конец февраля 1941 года А. Г. Кравченко — начальник штаба 16-й танковой дивизии, а с марта по сентябрь 1941 года — начальник штаба 18-го механизированного корпуса.

На фронтах Великой Отечественной войны с сентября 1941 года. Командир 31-й танковой бригады (с 9 сентября 1941 по 10 января 1942 года). С февраля 1942 года заместитель командарма 61-й армии по танковым войскам. Начальник штаба 1-го танкового корпуса (с 31 марта по 30 июля 1942 года). Со 2 июля по 13 сентября 1942 года командовал 2-м танковым корпусом. С 18 сентября 1942 по 24 января 1944 года командовал 4-м танковым корпусом, преобразованным 7 февраля 1943 года в 5-й гвардейский танковый корпус.

В ноябре 1942 года 4-й корпус участвовал в окружении 6-й немецкой армии под Сталинградом, в июле 1943 года — в танковом сражении под Прохоровкой, в октябре того же года — в битве за Днепр. С 25 января 1944 года командующий 6-й танковой армией, созданной на базе 5-го гвардейского танкового и 5-го механизированного корпусов.

6 ТА принимала участие в Корсунь-Шевченковской наступательной операции (24 января — 17 февраля 1944 года), Уманско-Ботошанской операции (5 марта — 17 апреля), Ясско-Кишиневской операции (20 — 29 августа 1944 года), боевых действиях в Румынии.

12 сентября 1944 г. 6 ТА была преобразована в 6-ю гвардейскую танковую армию. 6-я гв. ТА под командованием А. Г. Кравченко принимала участие в Дебреценской наступательной операции (6 — 28 октября 1944 года), Будапештской наступательной операции (декабрь 1944 — январь 1945 года), Венской наступательной операции (16 марта — 15 апреля 1945 года), Пражской операции (5 — 12 мая 1945 года).

По окончании боевых действий в Европе 6-я гв. ТА была передислоцирована в МНР и вошла в состав Забайкальского фронта, в составе которого приняла участие в Хингано-Мукденской наступательной операции (9 августа — 2 сентября 1945 года) Советско-японской войны.

В 1949 году окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генштаба. Командовал армией, бронетанковыми и механизированными войсками в ряде военных округов. С 1954 года помощник командующего ДВО. С 1955 года — в запасе. Депутат Верховного Совета СССР 2-го созыва. Умер 18 октября 1963 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. Бронзовый бюст установлен на родине.

Награды

Кроме двух «Золотых Звёзд» Героя Советского Союза, имеет два ордена Ленина, три ордена Красного Знамени, два ордена Суворова I степени, ордена Богдана Хмельницкого I степени, Суворова II степени, Кутузова II степени, два английских ордена: почетный Рыцарь-командор ордена Британской империи и Георгия IV степени и множество медалей[2].

Воспоминания современников

« С именем Андрея Григорьевича Кравченко неразрывно связаны все боевые успехи 6-й гвардейской танковой армии, в частности её беспримерный переход через Большой Хинган ».

— Генерал армии С.М.Штеменко. Генеральный штаб в годы войны. (Военные мемуары). - М.: Воениздат, 1968. С. 409.

Напишите отзыв о статье "Кравченко, Андрей Григорьевич"

Примечания

  1. Ныне село Сулимовка, Яготинский район, Киевская область, Украина.
  2. [www.podvignaroda.ru/filter/filterimage?path=VS/421/033-0686046-0154%2B010-0151/00000154.jpg&id=46637449&id1=055d7c339e6ac00651f060ca524a9b2d Наградной лист]. Подвиг народа. Проверено 4 января 2014.

Ссылки

  •  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=869 Кравченко, Андрей Григорьевич]. Сайт «Герои Страны». (Проверено 26 февраля 2009)
  • [glory.rin.ru/cgi-bin/person.pl?act=more&id=377&great=1 Аллея славы. Кравченко Андрей Григорьевич].  (Проверено 26 февраля 2009).

Отрывок, характеризующий Кравченко, Андрей Григорьевич

– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.