Крайна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Крайна (словен. Krajina, vojvodstvo Krajnsko, нем. Krain, лат. Carnia, Carniolia) — историческая область, ныне занимающая бо́льшую часть территории государства Словения. Название — славянского происхождения. В географическом отношении Крайна подразделяется на три области — Внутренняя Крайна, Верхняя Крайна и Нижняя КрайнаБелой Крайной).

В настоящее время вся территория Крайны находится в границах Словении. До 1947 года Внутренняя Крайна и Словенское Приморье (в совокупности известные как Юлийская Крайна) являлись составной частью Италии. Ещё раньше, до Первой мировой войны, герцогство Крайна было коронной землёй Австро-Венгерской монархии и относилось к её цислейтанской части. Столицей поначалу служил Крайнбург, потом — Лайбах (Любляна).





Маркграфство Крайна

В краю по верховьям реки Савы, носившем, во время пребывания здесь готских народов, название Карнии (Carnia), осели в конце VI столетия н. э. славяне. Позднее эта местность, как самая близкая к Италии, крайняя, получила название Краины — в немецко-латинских грамотах Crainmarcha, Chreine. Новое население принуждено было подчиниться аварам, от ига которых освободилось одновременно со славянами каринтийскими.

После недолгого опыта самостоятельной государственности (см. Карантания) предки словенцев снова подпали под власть аваров, а потом — франков (с 783 г.). Но Карлу Великому досталась лишь часть краинских земель; часть юго-восточная принадлежала к Словенской марке на низовьях Савы, а юго-западная часть — к Истрии и Фриулии.

Когда Фриульская марка распалась на 4 отдельных маркграфства — Фурланское, Истрианское, Виндицкое и Краинское — последнее захватило и часть нынешней Каринтии. Краинские маркграфы были подчинены баварскому наместнику, а с 876 г. — герцогам каринтийским (хорутанским). Резиденцией их был город Краинбург.

Владычество аквилейских патриархов

В 1077 году император Генрих IV уступил власть над этим маркграфством патриархам аквилейским. Словенский, или виндицкий, край в это время также сначала находился под верховной властью маркграфов фриульских, около 828 г. перешёл к Родбоду, герцогу восточной части, а в 876 г. был присоединен к герцогству Каринтийскому.

Подчиненная патриархам аквилейским, Крайна была увеличена присоединением к ней части соседних земель, и в первую очередь Виндицкой марки, с которыми вместе и носила наименование Carniola et Marchia, a позже — просто Carniola. Патриархи отдавали Крайну в лен воеводам (герцогам) то каринтийским, то меранским. Патриархи владели в Крайне большими поместьями, но большая часть ленов принадлежала герцогам Каринтийским, от которых они перешли к графам Ортенбургским.

В 1233 г. император отдал Крайну в ленное владение Фридриху II Бабенбергу, в 1245 г. объявившему себя первым герцогом Крайны. По смерти Фридриха II в 1246 г. Крайной овладел Ульрих III, герцог Каринтийский, по-видимому, не без согласия патриарха аквилейского. Значение последнего в Крайне скоро стало падать, и Ульрих начал распоряжаться вполне самостоятельно.

Наследником своим он назначил в 1268 г. короля чешского Оттокара II, которому, однако, не удалось овладеть Каринтией и Крайной, а в 1276 г он окончательно отказался от этих земель.

Владычество Габсбургов

Его счастливый соперник Рудольф Габсбургский, на сейме в Аугсбурге (1282 г.), отдал своим сыновьям, Альбрехту и Рудольфу, в совместное ленное владение Австрию, Истрию, Каринтию и Крайну. С течением времени, после многочисленных войн, Крайна окончательно стала владением австрийских Габсбургов. В 1364 г. Рудольф IV уже называл себя «герцогом Краинским».

С этого времени Крайна разделяла судьбу Австрии и всей Габсбургской монархии до 1809-13 гг., когда, завоеванная Наполеоном, она входила в состав Иллирийских провинций. С 1816 г., в качестве Лайбахской области, она составляла часть королевства Иллирии, а после революции 1849 г., когда словенцы пытались выговорить у Габсбургов для себя отдельное королевство, была возвышена до самостоятельной коронной земли.

Во второй половине XIX века Крайна стала очагом словенского национального возрождения, и при распаде Австро-Венгрии патриоты поспешили присоединиться к государству Словенцев, Хорватов и Сербов. Внутренняя Крайна по условиям Лондонского пакта досталась итальянцам и входила в состав итальянского региона Венеция-Джулия до конца Второй мировой войны.

См. также

Напишите отзыв о статье "Крайна"

Литература

Отрывок, характеризующий Крайна

«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.