Красавин, Николай Алексеевич

Николай Алексеевич Красавин
Дата рождения	26 августа 1923(1923-08-26)
Место рождения	дер. Поречье, Петроградский уезд, Петроградская губерния, РСФСР
Дата смерти	10 июня 1957(1957-06-10) (33 года)
Место смерти	Ленинградская область, РСФСР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1941—1947
Звание	Гвардии
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Николай Алексеевич Красавин — разведчик 81-й отдельной разведывательной роты (77-я гвардейская стрелковая дивизия, 69-я армия, 1-й Белорусский фронт), гвардии рядовой.

Биография

Николай Алексеевич Красавин родился в крестьянской семье в деревне Поречье Петроградского уезда. Окончил 7 классов школы.

В августе 1943 года Ровенским райвоенкоматом Ровенской области был призван в ряды Красной армии.

Приказом по 77-й гвардейской дивизии от 15 ноября 1944 года был награждён медалью «За отвагу» за участие в ряде разведывательных операций.

14 января 1945 года в хода Висло-Одерской наступательной операции рядовой Красавин в бою ворвался в первую линию траншей противника. Продолжая преследование, ворвался во вторую линию, а затем и в третью, где уничтожил одного солдата противника и одного взял в плен. Приказом по 77-й гвардейской дивизии от 15 февраля 1945 года он был награждён орденом Славы 3-й степени.

20 марта 1945 года рядовой Красавин с гранатами ворвался в траншеи, захваченные противником и завязал с ними гранатный, а затем и рукопашный бой, уничтожив при этом одного и захватив другого солдата противника. Приказом по 69-й армии от 13 мая 1945 года он был награждён орденом Славы 2-й степени.

2 мая 1945 года в боях при штурме Берлина рядовой Красавин неоднократно участвовал в разведке по захвату контрольных пленных. Он смело врывался в траншеи противника, умело владел автоматом и трофейными «фаустпатронами». Захватил в плен 24 солдата противника и уничтожил 9. Приказом от 21 мая 1945 года он был награждён повторно орденом Славы 2-й степени. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 декабря 1951 года он был перенаграждён орденом Славы 1 степени.

В конце 1947 года сержант Красавин демобилизовался. Жил в городе Мга Ленинградской области, работал в милиции, затем машинистом паровоза на заводе Большевик.

Скончался Николай Алексеевич Красавин 10 июня 1957 года.

Ссылки

• [podvignaroda.ru Документы на сайте «Подвиг народа»]
• [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/gentlemens/hero.htm?id=11496607@morfHeroes В биографическом словаре]

Литература

• Кавалеры ордена Славы трёх степеней. Биограф.словарь. — М.: Воениздат, 2000.
• Полные кавалеры ордена Славы. Биографический словарь. (в 2 томах). — М.: Воениздат, 2010.

Отрывок, характеризующий Красавин, Николай Алексеевич

– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.