Красная Талка

Мемориал
Красная Талка
Мемориал «Красная Талка»
Страна	Россия
Город	Иваново
Скульптор	Л. Михайленок
Архитектор	В. Васильковский
Дата основания	28 мая 1975 года
Состояние	в запустении

«Кра́сная Та́лка» — мемориальный ансамбль в городе Иваново, установленный в память о революционных выступлениях иваново-вознесенских рабочих в годы первой русской революции и создании первого в России общегородского Совета рабочих депутатов. Один из главных историко-революционных и художественных памятников города. Скульптор Л. Л. Михайлёнок, архитектор В. С. Васильковский.

Расположение

Расположен в Советском районе на левом берегу реки Талки, к югу от парка имени Революции 1905 года. С восточной стороны примыкает к улице Шувандиной, с южной — к улице Свободы.

История

На берегу реки Талки на месте нынешнего мемориала в конце XIX — начале XX веков проходили митинги и собрания рабочих текстильных фабрик Иваново-Вознесенска. В 1905 году в ходе стачки иваново-вознесенских рабочих, при активном участии революционеров РСДРП(б) под руководством Михаила Фрунзе, Фёдора Афанасьева (Отец), Семёна Балашова (Странник) был создан первый в России Иваново-Вознесенский общегородской совет рабочих депутатов. В память об этих событиях в 1957 году был сооружён памятник-обелиск из кирпича и побелки «В память революционных выступлений Иваново-Вознесенских рабочих в 1905—1907 годах» (архитектор А. С. Бодягин).

В 1975 году Ивановский горисполком принял решение о генеральной реконструкции памятника-обелиска, в ходе которой он был полностью перестроен. Авторами реконструкции являлись скульптор, лауреат государственной премии Л. Л. Михайленок и архитектор П. С. Васильковский. Скульптурные работы были выполнены Ленинградским отделением художественного фонда РСФСР, строительные работы — Ивановским управлением треста «Дормостстрой» по проекту института «Ивановогражданпроект». Металлический обелиск с тремя рельефами, выкованными в металле, были выполнены Ивановским управлением треста «Центротехмонтаж», разработка конструкции сделана главным архитектором города В. В. Новиковым. Озеленительные работы осуществлены «Горкомхозом».

Мемориал «Красная Талка» был открыт 28 мая 1975 года к 70-летию первого в России Совета.

На протяжении своей истории мемориал несколько раз модернизировался — на вершине обелиска был установлен золотой шар, на аллее героев добавились два бюста — Морозову В. Е. и Кирякиной-Колотиловой К. И.

Архитектура и скульптура

Культурное наследие Российской Федерации, объект № 3710019000

В состав мемориального ансамбля входят:

• Памятник-обелиск и чаша вечного огня;
• Аллея героев Революции;
• Памятный знак Ф. А. Афанасьеву;
• Оформление входа.

Мемориальный ансамбль начинается в парке имени 1905 года на левом берегу реки Талки, на пологом склоне сразу же от моста через неё. Вход образует небольшую площадь, оформленную бетонной плиткой и клумбами. За ним — небольшая покрытая асфальтом площадка с двумя выложенными булыжниками прямоугольниками у стен. Далее широкая и длинная аллея, ведущая к обелиску. У её начала памятный знак — место гибели Фёдора Афанасьева. От середины аллеи до центра мемориала с двух сторон аллеи установлено 16 бюстов, по восемь с каждой стороны — аллея героев революции. Аллея заканчивается маршем лестницы, далее находится круглая площадка, на которой установлена чаша с вечным огнём. На круглой возвышенности в центре воздвигнут обелиск, от которого идут 3 лестницы, между ними 3 пилона и цветники.

Обелиск

Памятник-обелиск является композиционным центром мемориала. На круглой площадке диаметром около 10 м на небольшом возвышении установлен обелиск из сочетания сужающихся кверху двенадцати труб, символизирующих трубы текстильных фабрик Иваново-Вознесенска. Обелиск изготовлен из стали и окрашен бронзовой краской, перехвачен посередине широким поясом и на вершине заканчивается конусом. На вершине установлен золотой шар, обрамленный венком с развевающимся над ним знаменем. В центре нижней половины обелиска укреплены три металлических щита. В их верхних частях находятся: на центральном — знамя, серп и молот, на левом и правом — ордена труда и Великой отечественной войны. На рельефах изображены рабочие, женщины и солдаты с оружием. В три стороны, куда обращены рельефы, от центра круглой площадки, на которой находится обелиск, отходят три лестницы. Между ними расположены три пилона из розового гранита. Между лестницами и пилонами — клумбы. На каждом из пилонов высечены стихи ивановского поэта В. С. Жукова:

К схваткам за правое дело Звал агитатор рабочих, Пламенным словом партийным Вёл на решительный бой Шли на борьбу как на праздник Клич поднимая суровый — Самодержавье долой. Вечная слава и память Павшим за счастье живущих, В битвах бессмертных создавших Первый в России Совет.

Чаша с вечным огнём выполнена в виде пятиугольника из тёсаного камня, горизонтальная поверхность обработана глубокими каннелюрами, расширяющимися от центра. Ранее в центре находился бронзовый круг в форме верхней части венка из листьев, перевитого лентой.

Аллея героев

От улицы Свободы — начала мемориала до обелиска проходит аллея, вдоль которой, начиная с середины, установлены бюсты героев революции по восемь с каждой стороны. Они увековечивают память иваново-вознесенских большевиков, активно действовавших в годы первой русской революции. К ним относятся:

• Фёдор Афанасьевич Афанасьев («Отец»)
• Семён Иванович Балашов («Странник»)
• Мария Фёдоровна Наговицына-Икрянистова («Труба»)
• Авенир Евстигнеевич Ноздрин
• Николай Андреевич Жиделёв
• Алексей Семёнович Киселёв
• Матрёна Николаевна Лебедева-Разумова («Канарейка»)
• Василий Евлампиевич Морозов («Ермак»)

• Михаил Васильевич Фрунзе («Арсений»)
• Ольга Афанасьевна Варенцова («Мария Ивановна», «Екатерина Николаевна»)
• Иван Никитич Уткин («Станко»)
• Евлампий Александрович Дунаев («Александр»)
• Фёдор Никитич Самойлов («Архипыч»)
• Андрей Сергеевич Бубнов («Химик»)
• Клавдия Ивановна Кирякина-Колотилова («Мишка»)
• Николай Николаевич Колотилов («Лапа»)

Левый ряд

Ф. А. Афанасьев	С. И. Балашов	М. Ф. Наговицына-Икрянистова	А. Е. Ноздрин	Н. А. Жиделёв	М. С. Киселёв	М. Н. Лебедева-Разумова	В. Е. Морозов

Правый ряд

М. В. Фрунзе	О. А. Варенцова	И. Н. Уткин	Е. А. Дунаев	Ф. Н. Самойлов	А. С. Бубнов	К. И. Кирякина-Колотилова	Н. Н. Колотилов

В честь каждого героя в Иванове названа улица. Имя Фрунзе носит один из районов города. В честь Балашова, Жиделёва, Самойлова, Варенцовой названы текстильные фабрики.

Многие из героев подверглись преследованиям во время сталинских репрессий. Бубнов, Киселёв и Колотилов расстреляны в 30-х годах, Ноздрин скончался в следственной ивановской тюрьме НКВД в 1938 году. Возможно по этим причинам на некоторых памятниках указаны неверные даты смерти.

Современное состояние

С распадом Советского Союза и крушением советской идеологии значение мемориала упало. В 1990-х годах погас вечный огонь, с чаши исчез бронзовый венок, а сама чаша превратилась в урну. Заросли сорняками цветники у пилонов, потрескался асфальт, откололись в некоторых местах мраморные плиты, обелиск заржавел и покрылся граффити. Пропали фонари вдоль аллеи героев. В то же время пышно разрослись зелёные насаждения. В целом, монумент находится в запущенном состоянии.

Интересные факты

• Одновременно с открытием мемориала в конце мая 1975 года по маршруту Иваново — Москва был пущен фирменные поезд № 257/258 «Красная Талка».
• В городе Геленджике специально для текстильщиков Ивановской области в 1984 году был открыт санаторий «Красная Талка», который действует и поныне.
• В Иванове находится текстильная отделочная фабрика «Красная Талка», бывшая «Мануфактура Витовых».

Литература

• Грозовые годы. Воспоминания старых коммунистов. — Иваново, Ивановское кн. изд-во, 1961.
• Глебов Ю. Ф. Памятники истории и культуры города Иваново. — 1961.
• Глебов Ю. Ф. Город Иваново : путеводитель. — Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд-во. 1968.
• Иваново : Путеводитель. — Ярославль, 1968.
• Памятники истории и культуры Ивановской области. — Иваново, 1970.
• Балуков В.А., Большевиков П.К. и др. Первый Совет рабочих депутатов / Под ред. Большевиков П.К., Иванов М.И. и др.. — 1-е изд. — Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1971. — 165 с.

• История города Иванова. — Ч. II. — Иваново, 1972.
• В граните и бронзе. // Ленинец : газета. — № 101. — 23.5.1975.
• Вечный огонь Талки светит и живёт в наших сердцах. // Рабочий край : газета. — № 125. — 29.5.1975.
• Подвиг красных ткачей — в наших сердцах. // Ленинец : газета. — № 106. — 29.5.1975.
• В ритме высокого патриотизма. // Ленинец : газета. — № 109. — 1.6.1975
• Советская культура : газета. — 3.6.1975. — С. 1.

Ссылки

• [www.geolocation.ws/v/P/53324029/-/en Красная Талка (фото)]

Отрывок, характеризующий Красная Талка

Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал: