Красноармейская улица (Самара)
Поделись знанием:
Координаты: 53°11′25″ с. ш. 50°06′50″ в. д. / 53.19028° с. ш. 50.11389° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=53.19028&mlon=50.11389&zoom=17 (O)] (Я)
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
| Красноармейская Улица Самара | |
 Начало улицы Красноармейская. Спуск к Волге. | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Регион | |
| Город | |
| Район | |
| Протяжённость |
3 км |
| Ближайшие станции метро | |
| Трамвайные маршруты |
1, 3, 15, 16, 20к, 22, 23 |
| Автобусные маршруты |
34 |
| Маршрутное такси |
34, 226 |
| Прежние названия |
Песчаная, Алексеевская |
| [maps.yandex.ru/map.xml?mapID=1500&mapX=5578651&mapY=6984035&descx=5578651&descy=6984035&scale=10 на Яндекс.Картах] | |
| [g.co/maps/j8pba на Картах Google] | |
Улица Красноармейская — улица, располагающаяся в Железнодорожном и Ленинском районах Самары.
Улица соединяет Железнодорожный вокзал Самары с набережной реки Волги и Струковским садом.
Начинаясь от набережной, Красноармейская улица пересекается с улицами: Максима Горького, Куйбышева, Фрунзе, Чапаевской, Молодогвардейской, Галактионовской, Самарской, Садовой, Ленинской, Братьев Коростелёвых, Арцыбушевской, Буянова, Никитинской, Михаила Агибалова, Спортивной, Урицкого.
На пересечении улиц Красноармейской и Арцыбушевской находится Ильинская площадь.[1]
Содержание
История
Первоначальное название улицы — Песчаная. Но это название продержалось лишь до 70-х годов XIX века, после чего улица была переименована в Алексеевскую. В советское время улица Алексеевская была переименована в Красноармейскую.
Вся территория от современного магазина «Сюрприз» до ул. Самарской числилась за усадьбой Аношина по справочнику «Вся Самара за 1904 год».
Ильинская площадь ранее называлась Острожной (или Тюремной). С 1886 года на ней стоял храм в честь пророка Ильи. В 1932 году храм был уничтожен. В советское время площадь переименовывалась в Красноармейскую, в 2010 году она была снова переименована в Ильинскую.[2]
Этимология годонима
Имя улицы не связано ни со становлением советской власти, ни с гражданской войной. «Железная дивизия» Гая ворвалась в город вечером 7 октября 1918 года со стороны реки Самарки из-за Журавлёвского спуска. В 1918 году улица переименовывается в Красноармейскую.
Здания
- Торговый центр строительства и ремонта «Кубатура» (ул. Красноармейская, 1) Ранее на этом месте находился Средневолжский станкостроительный завод.
- «Дом промышленности» (ул. Куйбышева 145/ ул. Красноармейская 3) постройка 1936 (или 1933?) года, памятник архитектуры эпохи конструктивизма.[3] Объект культурного наследия местного значения № 6300233000.[4]
- Кухмистерская фон Вакано (ул. Красноармейская, 4А)
- Особняк Курлиной — образец архитектуры начала XX века[5] в стиле «модерн»[6], архитектор — А. У. Зеленко[7]. Объект культурного наследия РФ.
- филиал «Ростелеком» (ул. Красноармейская, 17) Бывший Центральный телеграф, здание в стиле конструктивизма построено в 1930-е годы по проекту А. И. Полева[8]. В 2006 году часть здания реконструирована по проекту по проекту М. С. Брука[9].
- скульптурная композиция борцам за установление Советской власти в Самаре.
- Городская прокуратура (ул. Красноармейская, 32)
- В доме № 34 во время Великой Отечественной войны находилось посольство Монголии. Сейчас на первом этаже пиццерия.
- Доходный дом Д. Е. Челышёва, построенный в 1899 году по проекту А. А. Щербачёва. Русский стиль, красный кирпич. (ул. Красноармейская, 60; исконно — улица Алексеевская, 58, 60, 62).[10]
- Дом № 62 занимает квартал между улицами Братьев Коростелёвых и Арцыбушевской; построен в 1946–1949 годах по проекту архитектора Г. Салоникиди как жилое здание для офицеров Приволжского военного округа. На первом этаже в советское время располагался магазин «Диета». Здание признано объектом культурного наследия 6300200000.[11]
- Гостиница «Киев» (ул. Красноармейская, 76) и другие учреждения. Современное многоэтажное здание.
- Спортивный комплекс «Локомотив» (между улицами Агибалова и Спортивной).[12]
На улице Красноармейской ещё сохранились двухэтажные дома — образцы деревянного зодчества начала XX века.
- Stankozavod benke old.jpg
Станкостроительный завод Бенке в начале XX века
- Dom Kurlinoy.JPG
Особняк Курлиной на углу Красноармейской и Фрунзе, за ним зелёное здание — филиал «Ростелеком»
- Жилой дом, Красноармейская ул., 62.jpg
Жилой дом, Красноармейская, 62
- Дом промышленности.JPG
Дом промышленности
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Здание самарского филиала «Ростелеком» (ранее «ВолгаТелеком», ранее — Телеграф)
Транспорт
Красноармейская (тогда Алексеевская) улица стала одной из первых, где были проложены пути для самарского трамвая в 1915 году: трамвай поворачивал с Арцыбушевской (тогда — Ильинской).[13]
Напишите отзыв о статье "Красноармейская улица (Самара)"
Ссылки
- [maps.yandex.ru/?text=%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F%2C%20%D0%A1%D0%B0%D0%BC%D0%B0%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F%20%D0%BE%D0%B1%D0%BB%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%8C%2C%20%D0%A1%D0%B0%D0%BC%D0%B0%D1%80%D0%B0%2C%20%D0%9A%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%B0%D1%80%D0%BC%D0%B5%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F%20%D1%83%D0%BB%D0%B8%D1%86%D0%B0&sll=50.10923%2C53.191287&ll=50.129718%2C53.190154&spn=0.058708%2C0.009949&z=14&l=map%2Cstv&ol=stv&oll=50.128918%2C53.188939&ost=dir%3A245.5842927199813%2C-2.848035823749706~spn%3A90%2C53.79826713765306 Красноармейская улица] на сервисе Яндекс.Панорамы.
- [letopisi.ru/index.php/История_улицы_Красноармейской_(Самара) История улицы Красноармейской. Материал из Letopisi.Ru]
- Суровиков Е.Я. Улицы Самары. Справочник. — Самара, «Парус», 1997
- [www.samaraart.ru/history/articles/?id=15 Улица Святого Алексия.] И. Демидова, А. Демидов. Тёплые руки самарских улиц. – Самара : Новая техника, 2000. – 96 с. : ил.
- ↑ [www.city.samara.ru/administration/document/510 Постановление о переименовании адресных единиц Самары]
- ↑ Переименована в Ильинскую площадь Постановлением Администрации городского округа Самара от 18.02.2010 № 162.
- ↑ Здание реконструировано, выполняет функцию офисного здания. Подробнее о нём можно прочитать в книге Каркарьян В. Г. 1586 Самара – 1934 Куйбышев – 1991 Самара : Три портрета одного города. – Самара, 2004.
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=6300233000 Памятники истории и культуры (объекты культурного наследия) народов Российской Федерации]
- ↑ Г. Портнов. Дом на перекрёстке времени: об истории особняка Александры Курлиной] // «Волжская коммуна». 2008
- ↑ Н. Куракова. Жемчужина самарского модерна // Газета «Самарские известия», 11.11.2003
- ↑ С. Смирнов. Зодчий нашего города // «Известия», 18.09.2001
- ↑ Стадников В. Э., Фёдоров О. А. 81 архитектурный шедевр. Самара. Путеводитель по современной архитектуре. — Москва, «Жираф», 2006
- ↑ В основном, были изменены интерьеры здания.
- ↑ [oldsamara.samgtu.ru/part_3/page_02a/html/76.html Бичуров Г. В. Самара. Улица Алексеевская. Дом Челышова]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=6300200000 Памятники истории и культуры (объекты культурного наследия) народов Российской Федерации]
- ↑ [zdsamara.ru/Sport/ Учреждения спорта на территории Железнодорожного района]
- ↑ [oldsamara.samgtu.ru/part_2/page_09/photos/sf-1928-17.jpg Трамвайные пути на ул. Красноармейской (Алексеевской).] Фотография 1928 года.
- ↑ [www.samaratrans.info/ Общественный транспорт Самарской области]
Отрывок, характеризующий Красноармейская улица (Самара)
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
