Краснокутское лётное училище гражданской авиации

Краснокутское летное училище гражданской авиации (ККЛУ ГА - филиал ФГБОУ ВО УИ ГА)
Оригинальное название	Краснокутское летное училище гражданской авиации - филиал федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования "Ульяновский институт гражданской авиации имени Главного маршала авиации Б.П. Бугаева"
Девиз	Дорога в небо начинается с нас...
Год основания	16 декабря 1940 года
Тип	филиал (училище)
Директор	Караман А.А.
Студенты	более 300
Иностранные студенты	около 50
Расположение	Россия Россия: Красный Кут
Юридический адрес	413231 Саратовская обл., г. Красный Кут, ул. Авиационная, 49
Сайт	[kkluga.ru/ ru]

К:Учебные заведения, основанные в 1940 году

Общая информация

Краснокутское лётное училище гражданской авиации (ККЛУГА) — лётное училище, расположенное в городе Красный Кут Саратовской области.

Образовано на базе Качинского лётного училища, эвакуированного в Красный Кут в 1941 году. С 2009 года является филиалом Ульяновского высшего авиационного училища Гражданской Авиации.

Училище готовит коммерческих пилотов гражданской авиации. Срок обучения — 2 года 10 месяцев по стандартной программе подготовки, и 1 год 10 месяцев по сокращенной программе (для лиц, уже имеющих высшее авиационно-техническое образование). По окончании выпускникам выдаются дипломы государственного образца о среднем профессиональном образовании по специальности — Летная эксплуатация летательных аппаратов (ЛЭЛА). Это дает право получить свидетельство коммерческого пилота ГА (CPL(A)). Обучение курсантов происходит как на платной, так и на бюджетной основе. Первоначальная летная подготовка проходит на самолетах:

• Cessna 172S
• Diamond DA-40NG

Выпускные самолеты:

• Turbolet L-410 UVP-E20

• Diamond DA-42NG

Учебно-тренировочные полёты проводятся на аэродроме Красный Кут, а так же на посадочных площадках Комсомольское и Ямское.

Авиапарк

На аэродроме Красный Кут базируются следующие типы ВС:

Около 20 самолетов Cessna-172S NAV III;

Около 20 самолетов Diamond DA-40;

15 самолетов Ан-2;

2 самолета L-410 UVP-E20.

Авиационный учебный центр (АУЦ)

Училище имеет свидетельство авиационного учебного центра, и имеет право обучать авиационный персонал гражданской авиации. Так же предусмотрены дополнительные платные образовательные услуги, в соответствии с перечнем.

История училища

В канун Великой Отечественной войны страна имела мощную авиационную отрасль — Гражданский воздушный флот (ГВФ). ГВФ вышел на первое место в мире по протяженности воздушных линий, перевозкам грузов, применению самолётов в отраслях народного хозяйства.

Предвидя возможную агрессию гитлеровской Германии на Советский Союз, партия и правительство предприняло срочные меры по укреплению обороноспособности страны. Одной из таких мер было укрепление военно-воздушного флота. Для этого в различных городах страны были созданы около ста учебных эскадрилий, и подготовку молодых пилотов на самолётах У-2 поручили Аэрофлоту, с последующим направлением их в ВВС и авиацию дальнего действия.

Среди эскадрилий была учебная эскадрилья ГВФ, которая впоследствии будет переименована в Краснокутское летное училище ГА.

Свою биографию 16-я Отдельная учебная эскадрилья ГВФ начала в г. Первомайске Одесской области 16 декабря 1940 года.

Однако, в связи с началом Великой Отечественной войны она была эвакуирована в г. Сватово Харьковской области (Приказом Главного Управления ГВФ от 03.07.41.), а затем — в г. Павлодар Казахской республики, (Приказ ГУ ГВФ № 84 от 19.09.41.) где и начали готовить лётные кадры. Работали в очень тяжёлых условиях в течение всего периода Великой Отечественной войны. С увеличением роста и объёма подготовки на базе 16-й учебной эскадрильи в Сибирском городке 09.03.43. была организована (Приказом ГУ ГВФ № 034) Павлодарская школа пилотов ГВФ. В организованную школу пилотов были включены дополнительно лётно-технический состав из учебных эскадрилий Абакана, Барабинска, и Татарской республики. Павлодарская лётная школа состояла из 4-х указанных учебных эскадрилий и выросла в современное учебное летное заведение Гражданского Воздушного Флота.

Павлодарская летная школа ГВФ переучивала авиатехников, механиков, стрелков, радистов ВВС присылаемых с фронта, на лётчиков по ускоренной 40-часовой программе, на самолёте У-2. Школа испытывала большие трудности. Не хватало лётно-технического состава, недостаточно было самолётов, лётных полей. Размещена она была в малоприспособленных помещениях, землянках. В зимнее время из-за отсутствия аэродромов полёты осуществляли даже с замерзшей акватории реки Иртыш. Несмотря на 30-40 градусные сибирские морозы, полёты проводились бесперебойно. Самолёты вылетали с рассвета и заканчивали работу с наступлением темноты. Фронту требовались летные кадры, так как авиационная промышленность СССР к 1943-44 годам значительно увеличила выпуск самолётов.

Школа выпустила несколько тысяч пилотов, бесстрашных борцов за освобождение Родины, героически сражавшихся в годы Великой Отечественной войны с немецкими оккупантами. Учебный процесс по обучению техники пилотирования проводили на самолётах По-2 в училище по учебнику: Курс учебно-летной подготовки (КУЛП) — техника пилотирования на самолёте По-2. Автор учебника — Абрамов М. Д. Учебные заведения ГВФ обучили и переучили более 40 тысяч авиаторов, из которых более 20 тысяч были переданы в ВВС и авиацию дальнего действия (АДД). Командовал АДД бывший пилот ГВФ, впоследствии — Главный маршал авиации А. Е. Голованов.

В октябре 1945 года, после окончания Великой Отечественной войны, Павлодарская школа пилотов ГВФ перебазировалась в г. Бугуруслан Оренбургской области, сюда же перебазировалась 4-я Сыр-Дарьинская Авиационная эскадрилья и школа была переименована в училище гражданской авиации (ГА). Бугурусланское училище гражданской авиации 17 ноября 1947 года (Приказ ГУ ГВФ № 168) перебазировалось в заволжский поселок Красный Кут, на базу ранее располагавшегося здесь Качинского военного училища лётчиков, так как здесь были наиболее благоприятные условия для учебных полетов (аэродромы, свободное воздушное пространство и т. д.).

В условиях послевоенных лет краснокутцы стали готовить пилотов для авиации народного хозяйства.

12 июня 1948 года училище было переименовано в Краснокутское лётное училище гражданской авиации (КЛУ ГА).

Непростое было время в начальный период организации КЛУ ГА. Базы как таковой для размещения училища не было. Оно было размещено в малоприспособленных бревенчатых помещениях (бараках) с печным отоплением, в которых было не очень тепло. Курсанты на занятиях сидели в шинелях, питались в ветхой столовой. В авиагородке не было ни одного кирпичного здания. На аэродроме был один домик, в котором находились все лётные службы и метеостанция. Инженерно-авиационная служба базировалась в землянках. Обслуживание самолётов проводилось без всякой механизации. Заправка самолётов По-2 топливом и маслом производилась ручным способом из ёмкостей. Базовые ремонтные организации Аэрофлота не могли своевременно капитально ремонтировать самолёты По-2, с этой целью училище организовало у себя мастерские (ЛЭРМ) по ремонту самолетов По-2 и двигателей М-11 и этим самым обеспечивали выполнение учебно-летного плана.

Из года в год училище росло, расширялась его материальная база, страна нуждалась в летных кадрах, в связи с этим увеличивался объём работ, увеличилось и количество самолётов. На смену самолётам По-2 поступили в эксплуатацию самолёты Ли-2, Ан-2, Як-18А.

Радиооборудование этих самолётов обеспечивало безопасность полетов, контроль и руководство полетами с земли. Радиофицированные самолёты требовали совершенно новых методов обучения и средств технического обслуживания самолётов и командование училища делало все возможное, чтобы оснастить аэродромы, командные пункты необходимым оборудованием.

В эти годы летное училище возглавляли начальники училища: — Дубенский А. С. (1940—1943 годы); — подполковник Каноненко Ф. Н. (1943—1947 годы); — полковник Миронов Н. И. (1947—1948 годы).

Под руководством Миронова Н. И. училище было перебазировано из г. Бугуруслан в г. Красный Кут, а само развитие Краснокутского летного училища началось с вводом в эксплуатацию самолёта По-2 в 1947 году.

В 1948—1951 годы училище возглавлял Погорелов И. С.

С 1951 по 1962 год училище работало под руководством полковника Хрипко П. Д. выпускника Качинской лётной школы.

В этот период училище перешло к эксплуатации новой техники. На смену самолёту По-2 в 1955 году в училище поступили 6 самолётов Ан-2. Происходит коренная реконструкция материально-технической и учебной базы училища.

В 1957 году вводится в эксплуатацию дополнительно самолёт Ли-2 и учебные полёты уже выполняются на трех типах воздушных судов: Ан-2, По-2, Ли-2. В этом же году был произведен первый выпуск молодых пилотов на самолёте Ан-2, кроме этого производился прием и выпуск спец.набора по переучиванию пилотов ВВС на пилотов ГА, по сокращенной программе и длительности обучения.

В 1958 году вводится в эксплуатацию самолёт Як-18А.

Училище готовило штурманов в 1952—1954 годах на самолётах По-2 и в 1955—1958 годах на самолётах Ан-2. База подготовки пилотов и штурманов расширялась и уже к началу 1960 года училище включало в себя несколько отрядов.

В 1960 году 1 ЛО вместе с самолётами Ли-2 были перебазированы в г. Кировоград, где и стали основой вновь созданной школы высшей летной подготовки (КШВЛП).

Решались вопросы социальной сферы — началось строительство домов с благоустроенными квартирами.

Лично Хрипко П. Д. проведена большая работа по подбору и расстановке кадров, позволившая в дальнейшем внести большой вклад на успешное развитие и слаженную работу лётного училища.

В 1962—1976 годах во главе летного училища находился Диденко И. Ф. выпускник Краснокутского летного училища ГА 1949 года, один из первых пилотов 1 класса и специалистов с высшим образованием в училище. Награждён правительственными наградами: «Орденом трудового Красного Знамени», медалью «За Победу над Германией», медалью «20 лет Советской Армии»; Заслуженный пилот СССР.

В этот период продолжалось обновление самолётного парка и наращивание потенциала учебного заведения — училище расширилось до шести лётных отрядов.

Происходит качественный рост уровня профессиональной подготовки лётного состава, инженерно-авиационной службы, работников отделов и служб, постоянно пополнявшихся специалистами с высшим образованием. Приоритетным направлением в работе становится качество подготовки выпускников.

Энергичный, грамотный руководитель, настоящий лидер в коллективе И. Ф. Диденко оставил глубокий след в славной истории лётного училища.

В 1976 году Диденко И. Ф. был переведен в центральный аппарат МГА где работал на должностях зам.начальника УУЗ МГА и председателя ВКК ГА.

В 1971 г. снимается с эксплуатации самолет Як-18А и в училище остается только самолет Ан-2.

С 1976 года училище возглавлял Ивко В. Г. Выпускник Краснокутского летного училища ГА 1953 года, ВАУ — 1967 года. Награждён Орденами: «Знак Почета», «Дружбы народов»; Заслуженный работник транспорта СССР, Отличник Аэрофлота, пилот 1 класса.

Этот период совпал с бурным ростом объемов перевозок пассажиров и грузов в ГА, а следовательно, и ростом потребности отрасли в авиационных специалистах и лётного состава в частности. Наряду с ростом объёмов учебно-летной работы и необходимостью обеспечения должного качества подготовки специалистов, особо приоритетными становятся проблемы обеспечения безопасности полетов. Эти годы в жизни училища отмечены бурным ростом жилищного строительства. В торжественной обстановке были снесены последние бараки, оставшиеся от Качинской школы пилотов.

В 1978 году введен в эксплуатацию самолёт первоначального обучения Як-18Т (35 серии).

В 1980 году Краснокутское лётное училище было награждено переходящим Красным Знаменем как победитель соревнования между учебными заведениями гражданской авиации. Высокое чувство личной ответственности Ивко В. Г. , требовательность к подчиненным позволили обеспечить успешную работу учебного заведения с 1976 по 1987 годы. В 1987 году начальником училища назначен Сулимин B.C., который руководил училищем до 2005 года . Пилот 1 класса. Заслуженный пилот России. В 1988 году снимается с эксплуатации самолет Як-18Т и в училище остается только один тип ВС то есть самолет Ан-2, который эксплуатируется по настоящее время.

Наиболее весомый вклад в развитие учебного заведения также внесли: Заместители начальника училища по летной подготовке: Абрамов М. Д., Иванов А. В., Кожа И. И., Князьков В. А., Косарев Ю. С., Миллер Л. Р., Мышкин Н. В. Главный штурман училища — Орлянский В. Г. Главный инженер училища — Григорьев С. Я. , Заместитель начальника по наземным службам — Горковенко Э. Э. Начальники штаба училища: Каскевич А. А., Ефимов Н. Н., Воронин Ю. Л. Политработники: Рыбаков А. И., Тульский Г. А., Зыкин А. С. Командиры летных отрядов: Иванов Г. И., Воробьев В. М., Синченко И. И., Дорошек М. Ф., Юнкин А.В., Быкадоров В. И., Карпиевич Л. Ф., Шеломанов И.П., Миллер Л.Р., Еременко С. М., Деревякин И. Н., Зевахин В.П. Тиньгаев В.А. Абубикиров А.П. Факеев И.В. Начальник базы ЭРТОС — Войтенко С. И., Чижов М.К. Старшие инженеры отрядов: Коваленко П.С, Корнейчук Я. С., Шибковский И. Г.,Балакирев СИ., Антонов В. А., Самородов А. И., Виноградов В.И.

3а время своего существования училищем подготовлено для гражданской авиации более 27 тысяч пилотов и более 300 штурманов, в том числе: Героев Советского Союза — 3; Герой России — 1; Героев Социалистического труда — 8, Заслуженных пилотов — 96, Заслуженных штурманов — 4; Заслуженных работников транспорта — 4, Заслуженных работников образования — 2.

Необходимо сказать о наших выпускниках Героях Советского Союза и России, которыми училище гордится и на примере их мужества, героизма и доблестного труда воспитывает молодых специалистов для гражданской авиации в настоящее время:

Курлин Юрий Владимирович (1929). Герой Советского Союза (1966). Заслуженный летчик-испытатель СССР (1972). Окончил индустриальный техникум в Ростове-на-Дону (1949), Краснокутское летное училище ГВФ (1952), Киевский институт инженеров ГВФ (1956), школу лётчиков-испытателей (1958). С 1958 г. на испытательной работе в ОКБ O.K. Антонова. Участвовал в доводке опытных самолётов, проводил исследовательские полеты на специальных и критических режимах. Провел заводские испытания самолета Ан-22 («Антей»). Летал на самолетах 65 типов. Награждён орденом Ленина, двумя орденами «Знак Почета», медалями.

Тюрюмин Александр Михайлович (р. 1928). Герой Советского Союза (1976). Заслуженный летчик-испытатель СССР. Окончил Краснокутское летное училище ГВФ (1948), школу летчиков-испытателей Министерства авиационной промышленности (1962). В гражданской авиации 35 лет. Работал пилотом в Кустанае, командиром корабля в Московской авиагруппе международных воздушных сообщений ГВФ. Участник эксплуатационных испытаний самолета Ил-18. Работал летчиком-испытателем в ГосНИИ ГА, более 20 лет испытывал самолеты: Ил-18, Ил-62, Ил-76, Ил-86 в ОКБ СВ. Ильюшина. Внес заметный вклад в подготовку летных экипажей Московского аэроузла на новой реактивной технике. Награждён орденами Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды. «Знак Почета», многими медалями. Янченко Вячеслав Михайлович (р. 1938). Герой Советского Союза (1973). Окончил Уфимский геологоразведочный техникум, Краснокутское летное училище ГА (1961), высшее авиационное училище ГА (1969). В гражданской авиации с 1961 г. Работал авиатехником линейно-эксплуатационных ремонтных мастерских, летал на самолете Ли-2 в Архангельске. С 1965 г. в летных подразделениях Ленинградского ОАО. Командир воздушных судов Ил-14, Ту-104, Ту-154, пилот-инструктор, старший пилот-инспектор Ленинградского УГА. Освоил семь типов самолетов. Налетал 19 тыс. часов. Ввел в строй десятки командиров воздушных судов. За мужество и отвагу, проявленные при выполнении служебного долга 23 апреля 1973 г. — предотвращение угона и посадку поврежденного взрывом террориста самолета Ту-104 с 63 пассажирами на борту, — ему присвоено звание Героя Советского Союза с вручением медали «Золотая Звезда» и ордена Ленина.

Шарпатов Владимир Ильич (р. 1940). Герой Российской Федерации. Командир воздушного судна Ил-76 авиакомпании «Тюменские авиалинии». Окончил Краснокутское летное училище (1965), Академию ГА (1975). В гражданской авиации более 40 лет, и все годы проработал в Тюменском УГА. Освоил самолеты Ан-2, Ан-24, Ан-26, Ил-76. Работал в различных командных должностях от заместителя командира авиаэскадрильи до ведущего пилота-инспектора ЛШО. Лично подготовил более 20 командиров воздушных судов. Одним из первых в СССР в 1977 г. освоил самолет Ил-76, за что ему был присвоен 1-й класс пилота гражданской авиации. С 1991 г. выполняет международные полеты на самолете Ил-76. Летал в 65 стран мира. Его налет 16 тысяч часов. Лауреат премии советских профсоюзов им. Героя Советского Союза П. Е. Еромасова. 22 августа 1996 г. за героизм, стойкость и мужество, проявленные при освобождении экипажа и воздушного судна, вынужденно находившихся на территории Афганистана, награждён медалью «Золотая звезда» с присвоением звания «Герой Российской Федерации».

Знаменитые выпускники

• Шарпатов, Владимир Ильич — Герой России.
• Янченко, Вячеслав Михайлович
• Тюрюмин, Александр Михайлович
• Курлин, Юрий Владимирович
• Шурло, Дмитрий Иванович
• Приймак, Виктор Васильевич
• Дмитриев, Николай Иванович
• Григорьев, Анатолий Владимирович
• Гирин, Иван Яковлевич
• Вязанкин, Валентин Георгиевич
• Бахшинян, Эдик Мисанович
• Андреев, Вячеслав Митрофанович
• Заслуженный Пилот СССР- Федотов, Михаил Кириллович
• Заслуженный Пилот СССР-Диденко Иван Федорович
• Заслуженный пилот России-Саженин Виктор Михайлович
• Заслуженный Пилот России- Сулимин Владимир Сергеевич
• Заслуженный Штурман России- Старчиков Сергей Александрович
• Заслуженный Пилот России - Лукьянов Сергей Васильевич

Ссылки

• [www.kkluga.ru/ Краснокутское лётное училище]
• [www.avia.ru/editor/?id=344 Итоги деятельности Росавиации в 2007 году и задачи на среднесрочную перспективу]

Отрывок, характеризующий Краснокутское лётное училище гражданской авиации

– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?