Краснокутск
Посёлок городского типа
|
Красноку́тск (Красный Кут до XIX века и как называют его сейчас на старый манер местные жители) (укр. Краснокутськ) — посёлок городского типа в Харьковской области Украины, районный центр Краснокутского района, один из старейших населённых пунктов Слобожанщины.
Является административным центром Краснокутского поселкового совета, в который, кроме того, входят сёла Основинцы, Сытники, Степановка и Чернещина.
Площадь — 12,48 км². Население — 9636 человек.
Содержание
Географическое положение
Посёлок городского типа Краснокутск находится на правом берегу реки Мерла, выше по течению примыкают сёла Основинцы и Чернещина, ниже по течению примыкает село Любовка, на противоположном берегу — сёла Петровское, Павлюковка и Карайкозовка. Через посёлок проходит автомобильная дорога Т-1701 (Т-1702).
Происхождение названия
Основано как село Красний Кут в 1651 году. Переименовано в Краснокутск в 1850 году, посёлок городского типа Краснокутск с 1975 года.
«Красный Кут» означает «живописный уголок», «прекрасная сторона» (красный — «красивый», «прекрасный»; кут — «уголок»).
История
Основание
Краснокутск — один из старейших населённых пунктов Слобожанщины. Основан как один из опорных пунктов защиты границ Российской империи от частых разбойных нападений крымских татар.
В 1651 году, после битвы под Берестечком, группа переселенцев из Правобережья и казаки Корсунского полка поселились под защитой лесов на холмах вдоль реки Мерла. Эта дата считается датой основания Краснокутска.
Сохранились такие документальные свидетельства об основании Краснокутска:
В 1651 году выходцы из Корсуня поселились по оврагам Краснокутским, под защитой лесов; в 1654 году устроены окопы, а в 1666 году основано укрепление на возвышенном месте между двух глубоких дефилей, с двором для воеводы, это в 60 саженях от той крепости, которая устроена позже. Остатки древнейшей еще видны были в 1780 году[1].
Казаки Краснокутской сотни принимали участие в походах 1687 и 1689 годов против крымских татар, а в 1695—96 годах — в Азовских походах царя Петра I.
Новое время
Северная война
В 1708 году, во время Северной войны, шведская армия вторглась в малороссийские провинции Российской Империи. По реке Мерла в начале 1709 года проходила боевая линия шведских и русских войск. Неподалеку от Краснокутска (вблизи села Городное) в 1709 году состоялась битва русских со шведами, в которой последние потерпели поражение.[2]
22 февраля 1709 года шведская армия под водительством лично короля Швеции Карла XII захватила Красный Кут после кровопролитного боя, нанеся поражение русским войскам под командованием генерала немца Шаумбурга.
На выручку подоспели русские войска генерала Рена и в контратаке отбили плотину возле местечка, окружив на мельнице Карла XII с его отрядом драбантов. Штурмовать мельницу русской пехотой, учитывая идущее на выручку королю шведское подкрепление генерала Круза, было некогда. Возможно же было только расстрелять краснокутскую мельницу прямой наводкой из трофейных шведских пушек. Генералу Рену это предложил немец же майор русской службы Вальтер фон Бок.
Генерал Рен отказался расстрелять шведского короля, сказав: «того не позволяет честь русская», и за это позднее удостоился похвалы Петра Первого. Наши войска отошли.
Но вырученный из окружения генералом Крузом шведский король сразу приказал: «в устрашение скифам и для опровержения сомнений в неодолимости шведской армии» сжечь Красный Кут, а мирных жителей выгнать на мороз раздетыми. Многие краснокутцы (в основном старики, женщины и дети, так как краснокутская сотня была в армии), названные «скифами», не имея где укрыться, «поморозились». Многие умерли.[3]
Через несколько дней Карл Двенадцатый отступил в сторону Полтавы, за Ворсклу. Красный Кут был освобождён.
XVII век
В 1765 году Краснокутск стал городом, в 1769 — уездным городом, центром Краснокутского уезда, в 1780 — заштатным городом, войдя в состав Богодуховского уезда, в 1781 — опять уездным городом Харьковского наместничества.
21 сентября 1781 года Сенат Российской империи и лично Екатерина Великая утвердили герб Краснокутска, в один день со всеми 16-ю гербами городов Харьковского наместничества.
XIX век
В пореформенный период, особенно в конце XIX века, вокруг посёлка возникло несколько крупных экономий капиталистического типа, ведущей культурой в которых была сахарная свекла.
XX век
В начале XX века в городе насчитывался 1 021 дом, 5 697 жителей (2 865 мужчин и 2 832 женщин), за исключением 2 лютеран и 3 католиков — все православные[2]. Дворян — 108, представителей духовенства — 75, почетных граждан и купцов — 26, мещан — 2 130, крестьян — 2 712, военных — 639, иностранцев — 3, других слоев — 4[2]. А ещё 4 церкви, 2 школы — церковно-приходская и начальная, земская больница, аптека, 12 лавок. Доход города Краснокутск был 5 136 рублей в год, расходы — 5 089 рублей, в том числе на управление — 1 130[2]. Также в городе был кирпичный завод с производством на 1 100 рублей.
Великая Отечественная война
В Великой Отечественной войне на долю Краснокутщины выпало 23 месяца немецко-фашистской оккупации. В сентябре 1941 года на территории района развернулись жестокие бои. С первых дней оккупации в районе постоянно действовали «народные мстители» — партизаны. За годы войны на фронт ушло почти 9 500 краснокутцев — из поселка и района, подавляющее большинство — 7400 из них — не вернулись домой.
Краснокутск и Краснокутский район был освобожден от фашистских оккупантов 23 августа 1943 года войсками 90-й гвардейской стрелковой дивизии и 20-го гвардейского корпуса.
Символика
Нынешний герб Краснокутска имеет более чем 220-летнюю историю.
21 сентября 1781 года герб уездного города утвердил Сенат Российской империи и подписала лично Императрица Всероссийская Екатерина Великая. Герб был утверждён в один день со всеми 15-ю гербами уездных городов и губернского центра Харьковского наместничества; в тот же день были утверждены и гербы соседнего Воронежского наместничества. Герб является «новым», то есть не историческим, а составлен незадолго до утверждения — между 1775 и 1781 годом (не включён в изданный в 1775 Гербовник Щербатова). Отличительной особенностью «новых» гербов являлось деление щита на два поля — верхнее, с гербом наместничества/губернского центра, и нижнее — с гербом самого города. По русским геральдическим правилам с последней трети 17 века в верхней половине т. н. «нового» (не исторического) герба должно было находиться изображение герба губернского города, а в нижнем — эмблема подчинённого города.
На зелёном поле герба Краснокутска изображен в верхнем поле рог изобилия с плодами и цветами + жезл Меркурия, символизирующий торговлю и процветание (герб Харьковского наместничества); в нижнем поле на серебряном фоне — семь черешен, что означали садоводство, так как основным занятием жителей Краснокутска было именно садоводство и сельское хозяйство.
В XIX веке нумизмат и глава российской герольдии барон Борис Кене разработал проект нового герба Краснокутска. На серебряном поле семь черных черешен с зелеными листьями. В свободной части — герб Харьковской губернии. Щит увенчан серебряной городской короной с тремя башенками и обрамлен двумя золотыми колосьями, обвитыми Александровской лентой. Но этот герб утверждения не получил.
Экономика
- Краснокутская районная типография.
- Краснокутская радиокомпания.
- Газета «Луч».
- Краснокутская опытная станция садоводства УААН.
- ЗАО «Краснокутский маслозавод».
- Краснокутский райагроснаб, ОАО.
Персоналии
В Краснокутске родились и проживали:
- Максим Ковалевский — историк, юрист, известный своими трудами в Европе, с ним, например, переписывался Карл Маркс.
- Иван Иванович Каразин — общественный деятель, аклиматизатор, сын основателя Краснокутского дендропарка и продолжатель его дела. Племянник основателя Харьковского университета.
- М. Овсяник — Герой Социалистического Труда
- Н. Базилевич — Герой Социалистического Труда
- Анатолий Левченко — Герой Советского Союза космонавт-исследователь. Имя А. Левченко носит одна из улиц поселка, где он провел юные годы.
- Николай Дашкиев — украинский писатель-фантаст, поэт и переводчик.
- Василий Войцехович — писатель, Герой Советского Союза.
- Л. Бондаренко — народная артистка Украины.
- Данилова, Александра Сергеевна — советская и российская актриса театра и кино.
Проживали:
- Назар Александрович Каразин — полковник, герой русско-турецкой войны 1768—1774 гг, отец Василия и Ивана Назаровича Каразина.
- Василий Назарович Каразин — украинский учёный, изобретатель, общественный деятель, основатель Харьковского университета.
- Иван Назарович Каразин — общественный деятель, аклиматизатор, основатель Краснокутского дендропарка, брат основателя Харьковского университета.
Достопримечательности
- ул. Ленина — Братская могила советских воинов. Памятные знаки Героям Советского Союза. Похоронено 75 воинов. Мемориал.
- Братская могила советских воинов. Похоронено 300 воинов.
- Братская могила советских воинов.
- ул. Тельмана — Могила Паничкина, капитана. 1943 г.
- Краснокутский дендропарк.
Религия
Интересные факты
Сразу после битвы при Красном Куте 22 февраля 1709 года, когда король Швеции Карл 12 чуть не погиб либо не попал в плен, он впервые согласился обсудить с Петром Первым возможность мира и послал личного представителя в штаб русских войск. Переговоры ничем не закончились. Интересно другое — после завершения переговоров шведский представитель передал русским личную просьбу Карла: «его войска не могут обеспечить себя провиантом, многие солдаты больны, а поляки-союзники просят за поставки непомерно дорого, а потому он был бы благодарен, если бы русские нашли возможность продать шведским фуражирам зерно, вино и необходимые лекарства, а также сколько возможно пороха и свинца, но по разумной, умеренной цене.» (!)[3] Царь, естественно, не стал вооружать противника, но бесплатно накормил и напоил его: сразу отправил шведам три обоза зерна, обоз вина и «три колымаги разного аптекарства, …во имя людского к болящим соболезнования и Господней милостыни».[3]
Напишите отзыв о статье "Краснокутск"
Примечания
- ↑ Историко-статистическое описание Харьковской епархии — 1857 г.
- ↑ 1 2 3 4 Краснокутск // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ 1 2 3 Энглунд Петер. [militera.lib.ru/h/englund_p/index.html Полтава: Рассказ о гибели одной армии] = Englund P. Poltava. Berattelsen om en armés undergång. — Stockholm: Atlantis, 1989. — Москва: Новое книжное обозрение, 1995. — ISBN 5–86793–005-Х.
- ↑ [www.eparchia.kharkov.ua/churchinfo/66 Архангело-Михайловский храм, г. Краснокутск, XV благочиние]. Харьковская епархия. Проверено 19 апреля 2015.
Ссылки
- [www.krasnokutsk.org/ Краснокутский портал]
- [www.nash-krasnokutsk.com/ Краснокутский сайт]
- [www.photogallery.krasnokutsk.org/foto/ Краснокутская фотогалерея]
- [www.virtual.krasnokutsk.org/ Виртуальная прогулка по Краснокутску]
- [www.nash-krasnokutsk.com/forum2/ Краснокутский форум]
- [gska2.rada.gov.ua/pls/z7502/A005?rdat1=09.06.2009&rf7571=33477 Сайт Верховной рады Украины]
Отрывок, характеризующий Краснокутск
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.
17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
