К:Фильмы 1987 года
«Красный гаолян» (кит. 红高粱) — китайский кинофильм, дебютная режиссёрская работа Чжана Имоу. Лента основана на романе Мо Яня «Красный гаолян». Международная премьера фильма состоялась в феврале 1988 года на Берлинском кинофестивале.
Сюжет
Действие фильма развивается на рубеже 1920-х—1930-х годов на северо-востоке Китая.
В фильме рассказывается история девятнадцатилетней крестьянки Цзюцзи, которую родители насильно выдают замуж за больного проказой старика — владельца винокурни. Во время свадебной процессии между невестой и одним из носильщиков паланкина, молодым и отважным Юем, внезапно возникает чувство взаимной симпатии. Юй похищает девушку и увлекает её в заросли красного гаоляна, где они и предаются любви. После таинственного убийства больного проказой старика молодые герои становятся хозяевами винокурни, где производят гаоляновое вино. Мирную жизнь прерывает вторжение японцев. Вместе с односельчанами Юй и Цзюцзи встают на защиту родных гаоляновых полей. Земля орошается кровью и огненно-красным вином — крестьяне погибают, но не сдаются…
В ролях
Оценка и критика
Сразу же после выхода фильм немедленно привлек к себе внимание и успех как в Китае, так и по всему миру: для китайской аудитории он ознаменовал новый этап в развитии отечественного кинематографа, связанный с появлением так называемого «пятого поколения» китайских кинематографистов, в то время как для зарубежного зрителя лента стала одним из первых произведений, прорвавших изоляцию, в которой оказался Китай в ходе Культурной революции. Впрочем, восприятие картины было неоднозначным: известно, что режиссёр получал тысячи писем с обвинениями в государственной измене.[1]
«Красный гаолян» стал первым современным китайским фильмом, попавшим в США в коммерческий прокат. Кинокритик Роджер Эберт, отметив визуальную чувственность фильма, достигнутую с помощью вышедшей на Западе из употребления системы Technicolor, писал: «Есть сила в простоте этой истории, в почти сказочном качестве её образов и шокирующей неожиданности её насилия, что Голливуд в своей искушенности уже утратил».[2]
Награды
- 1987 — премия «Золотой Феникс» (Китай) за лучшую мужскую роль (Цзян Вэнь).
- 1988 — приз «Золотой медведь» Берлинского международного кинофестиваля
- 1988 — 4 национальные кинопремии Китая «Золотой петух»: лучший фильм, лучшая операторская работа (Гу Чанвэй), лучшая музыка (Чжао Цзипин), лучший звук (Гу Чаннин). Кроме того, фильм был номинирован еще в трех категориях: лучший режиссёр (Чжан Имоу), лучший актер (Цзян Вэнь), лучшая работа художника (Ян Ган).
- 1988 — премия «Сто цветов» за лучший фильм.
Напишите отзыв о статье "Красный гаолян"
Примечания
- ↑ Tina Gianoulis. Red Sorghum // International Dictionary of Films and Filmmakers. — 4th ed. — St. James Press. — Vol. 1. — P. 1009—1010.
- ↑ R. Ebert. [rogerebert.suntimes.com/apps/pbcs.dll/article?AID=/19890228/REVIEWS/902280301/1023 Red Sorghum] / Chicago Sun-Times. — February 28, 1989.
Ссылки
 |
|---|
| | 1950-е | |
|---|
| | 1960-е | |
|---|
| | 1970-е | |
|---|
| | 1980-е | |
|---|
| | 1990-е | |
|---|
| | 2000-е | |
|---|
| | 2010-е | </div> |
|---|
</table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий Красный гаолянИз за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
|
